Оля. Тайны и желания танцующей с Луной. Книга 2
Шрифт:
– Пашенька, но ведь тебе было больно, я же ощущала твою боль. А мне самой знаешь, как больно стало, когда я поняла, что это я – причина твоей боли?
– Оль, все так не просто. Да, мне было больно. Но потом близость с тобой была невероятной. Не знаю почему, но это все обостряет мои чувства и желания к тебе. Если бы мне предложили поменять эту смесь боли и страсти на твою верность и холодность, я бы на это не согласился. Не согласился бы даже, если бы мне было только больно, но я знал, как тебе это нравится.
Оля благодарно прижалась ко мне.
– Пашка, мне все равно
Глава 3
Наблюдать утром за спящей Олей было одним из самых любимых моих занятий.
Оля спала, а тело ее жило своей бессознательной лунатической жизнью. Иногда она, не просыпаясь, заползала в мои объятия, просовывала ногу между моих ног, причем ворочалась до тех пор, пока я нежно не зажимал ее ногу своими. Иногда, не просыпаясь, пододвигалась ко мне и закидывала ногу мне на талию. Иногда забирала мою руку себе под голову и спала, прижавшись щекой к моей ладони. Иногда прижималась ко мне спиной, крепко прижимая мою другую руку к своему животу. Сейчас она отодвинулась от меня, откинула простыню и спала, раскрывшись и бесстыдно раскинувшись. Лицо Оли во сне тоже было всегда разное. Сейчас Оле снилось что-то очень приятное, и она нежно улыбалась. С такой улыбкой Оля просыпалась в последнее время все чаще и чаще…
Оля вышла из душа и расчесывалась перед зеркалом. Она знала, что мне нравится смотреть на нее, когда она обнаженная расчесывает волосы перед зеркалом. Когда Оля расчесывалась, она напевала и чуть-чуть поворачивалась и стороны, а тело ее перетекало из одной соблазнительной позы в другую, еще более соблазнительную. Таких поз было очень много, и они очень редко повторялись. Я так и не понял: эти позы – для меня, или Оля и без меня так танцует телом и любуется собой в зеркале? Сейчас же Оля непривычно замерла, задумалась о чем-то своем и мечтательно улыбалась. Волосы у нее уже были высушены. Вытерлась же полотенцем она небрежно, поэтому на ее спине тут и там сияли крохотные капельки воды. Полюбовавшись в зеркале на белизну, упругость и безупречную форму ее груди, я взял полотенце, подошел к ней и стал осторожно промокать ее спину, за что заслужил благодарную улыбку в зеркале.
– Паш, что мне надеть? – спросила она, прикладывая выбранный бюстгальтер к своей груди.
– А под какое платье?
– И правда, – вздохнула Оля. – Я ведь еще и с платьем не определилась. Ну, дура и есть дура. Блондинка – это, наверное, диагноз.
– А у тебя какой-то день особенный?
– Да, – вздохнула Оля, – день действительно особенный. Это праздник со слезами на глазах. Мальчишка наконец-то сделал свой выбор, и этот выбор – не в пользу музыки. На следующей неделе уезжает в спортивный интернат. Сегодня у нас последнее занятие. Папа сказал, что не отпустит меня без прощального фуршета. Вот и выбираю, что надеть.
– А кто будет на фуршете?
Оля посмотрела на мое отражение в зеркале, фыркнула, не сдержалась и рассмеялась.
– Как я догадываюсь – только папа и я.
Я отнял у нее бюстгальтер,
– Пашка, какой же ты бесстыжий, – засмеялась Оля. – Тебя разве в детстве не учили, что девушек лапать нельзя?
– Не учили, – я поцеловал Олю в шею, поглаживая ее грудь и чувствуя, как напрягаются сосочки под моими пальцами.
– Оленька, – мягко, на ушко прошептал я ей, – скажи, солнышко, что с тобой происходит?
– А что со мной происходит? – после паузы настороженно и даже немного испугано переспросила Оля.
– Ты в последнее время часто замираешь, думая о чем-то своем, и у тебя в этот момент появляется такая улыбка, что мне хочется подойти и поцеловать тебя, но я боюсь спугнуть эту улыбку.
– Мечтательная? Может просто задумчивая? – Оля смотрела в зеркале на мои ладони, гладящие ее груди, и я все никак не мог поймать ее взгляд.
Я покачал головой.
– Ну, такая, значит, тебе жена попалась. Раз выбрал такую жену – теперь терпи.
Насмешливый взгляд Оли скользнул по моему лицу, и она прыснула.
– Ты чего?
– Подходящую украинскую пословицу вспомнила.
– И какую же?
– Бачылы очи шо купувалы, – и уже смеясь расшифровала. – Видели глаза, что покупали, так что терпи теперь!
– А я даже догадываюсь, какие у тебя мечты, – шепнул я ей на ушко.
– Откуда? – Оля перестала улыбаться, и я, наконец-то, встретился с ней взглядом.
– Уже почти вся осень прошла, а я помню, что ты говорила о возникающих у тебя желаниях. Я прав?
Взгляд Оли дернулся, голова отрицательно качнулась и замерла. Взгляд испуганно уткнулся в мои ладони в зеркале. После небольшой паузы она еле заметно кивнула.
– Ты увлекалась? – еще более мягко спросил я, продолжая поглаживать ее грудь. Оля лишь нерешительно взглянула на меня.
– Так может тебе стоит остаться после занятия, тем более что это последнее занятие?
Оля энергично отрицательно покачала головой.
– Нет, Пашенька. Да, ты прав, все замужние женщины регулярно увлекаются. Ну, кроме тех, кого быт окончательно заел, или дур закомплексованных. Но так, как Маринка – мало кто себя позволяет. Увлечемся, помечтаем – и снова за домашние дела.
Потом уже прямо посмотрела мне в глаза.
– Паш, я не могу сейчас понять, как я так могла вести себя летом? Как будто меня подменили. И я решила, что такого больше не будет.
Продолжая гладить ее груди одной рукой, другой я стал гладить ее, опускаясь все ниже и ниже. Оля непроизвольно вздрогнула, когда я погладил ее животик.
– Но ведь желания никуда не ушли, даже когда ты так решила?
Оля неловко улыбнулась.
– Не волнуйся, я перетерплю.
– Ты хочешь опять начать бить себя по щекам?
Оля заалела, ничего не отвечая.
– Не надо терпеть, – прошептал я, продолжая поглаживать ее животик.
– Пашенька, я так не могу, – прошептала она, лаская мое лицо волной своих волос.
– Как так?
– Я там, с ним… кувыркаться буду, а ты тут переживать и страдать будешь. Это неправильно.