Ома Дзидай
Шрифт:
– И?
Излишние детали отнимали время. Потеря даже минуты была чревата: война уже началась.
– Она просто пропала. Нигде и никто не мог найти её. Сам дурак, что надавил…
– Понятно всё.
Урагами Хидео вздрогнул от моего хладнокровия.
– Ты не зол на меня, Рю? – растерянно спросил он.
Отец был готов мужественно выстоять перед любыми нападками, перенести семейную драму и даже пропустить апперкот. Так наивно.
– Нет.
–
Его прежнее представление обо мне обрушилось окончательно. Но правда есть правда. Тем более, горькая.
– Она ушла – и мне жаль. Я соболезную. В ссылке я свыкся с мыслью, что не вернусь домой. Или не застану семью.
– Разве ты не хотел бы с ней повидаться?
– Хотел бы. Но мать пропала – ничего не поделаешь. Время движется. Надо идти с ним вровень. Я доволен уже тем, что застал тебя.
Идзины редко доживают до ста лет, а успевают не раз перемениться. Чего и говорить обо мне. Я столько людей повидал. Привязывался и терял. Апостериори научишься спокойно принимать чужую смерть, сохраняя почву под ногами.
– Ты женился вновь. – Я разорвал неловкую паузу. – Мои поздравления. Насколько теперь у тебя большая семья?
– Что значит у меня? – запротестовал он. – Она и твоя, Рю!
– В мере гораздо меньшей, – логически разграничил я. – Остатки же моей семьи – ты и… Юки? Впрочем, я её не знаю.
– Познакомим, не переживай. Со всеми!.. Ну, почти. – Даймё по неясной причине запнулся и ушёл в себя.
– Отец?
– Да, что?
– Я спросил, сколько у тебя детей.
– Так… Юки. Нагиса. Рэй. Мидори... Фудо…
Последние два имени Урагами Хидео произнес, скрипя зубами. Это привлекло моё внимание. Я тут же решил поставить акцент на них.
– Мидори с Фудо – самые младшие?
Отец покачал головой.
– Почему тогда назвал их опосля и с такой неуверенностью?
Вопрос поразил его, как удар молнии.
– С ними… довольно сложно.
– Почему?
– Мидори – моя незаконнорожденная дочь, – признался отец.
– Брак несчастливый?
– Да, вынужденный, – Он готов был провалиться сквозь землю. – Прости, сын.
– Не за что извиняться. Ты в первую очередь человек – и поступил соответственно.
– Мне… мне был нужен наследник!
– Но ведь он стоит прямо перед тобой!
Я вытянул руки в стороны, показывая себя. Сильное заявление. Сущая дерзость, но по факту. Право первенства было за мной супротив мнения Коногава.
– И то верно, сынок, – не стал спорить даймё.
Его терзало всё, чего бы мы ни касались. Отец был мерзок сам себе.
– Вопрос задан неслучайно. Расскажи о каждом кратко и ёмко.
– Юки покинула семью. Вышла замуж за Кадзитани Хандзо. Их владения лежат
На неё положиться было нельзя. Да и нет нужды тревожить чужой семейный очаг.
– Давай дальше.
– Нагиса находится в заложниках у сёгуна. Но ничего страшного. Славный ребёнок. Легко за себя постоит.
– Коногава довольно умны. Правящая верхушка в постоянной суете. Ей движет страх за родных. Тут не до переворота. У меня есть кое-какие мысли насчёт освобождения Нагисы. Мы положим этому конец. Теперь о Рэй.
– Очень хрупкая девушка. Цветочек, одним словом. Но только с виду. Она – истинная воительница. Несмотря на запрет я подарил ей катану. Дочь преуспела и временами даже укладывала на лопатки брата. Сейчас вместе с матерью.
Для Рэй найдётся место в заговоре семьи Урагами.
– Весьма любопытно. Неужто не выдал её замуж?
– Успеется. Пусть пока в девочках походит.
– Хорошо. А что с незаконнорожденной?
– Она куноити.
– С чего бы? – напрягся я. – Ты не узаконил её существование?
– Сёгун дал добро. Но дело в другом. Когда у Коногава образуется свободное место в личном отряде шиноби, он собирает с сотни даймё по одному ребёнку. В течение двадцати лет их готовят, после чего они борются за право занять его. Насмерть…
– Что ж, жестокий, но действенный способ сокращать население искусственно. Если идет вкупе со множеством других, разумеется. Земли на всех не хватает, а в войны Мэйнан давно не вступал.
– Так уже было три раза. Последний задел Урагами. Но Мидори выиграла.
Услышанное вызвало негодование. Я столько раз наблюдал, как брат идёт на брата, и не хотел подобного в отношении моей родни.
– На самом деле, она с нами. Мне удалось убедить Мидори остаться, что бы ни было у тебя на уме. Мы с ней «за» обеими руками. Я – тем более.
Отец видел во мне лидера, хотя где это видано?..
– А где сейчас Мидори?
– Её призвали в Ому.
– У нас есть глаза и уши при сёгуне? А ты неплох, отец! Что с Фудо?
– О нём я говорить не собираюсь. Вообще.
– Почему же?
– Фудо опорочил имя семьи, – презрительно пояснил Урагами Хидео. – Я возлагал большие надежды. А он предал меня.
Я был… заинтригован.
– Что с ним стало?
– Я отправил его в монастырь Отобе. Пожизненно, – поведал даймё сквозь гнев.
– Кажется, ты преувеличиваешь. Раз не прикончил его собственноручно, не такой уж он и преступник.
– Сорняки надо выдирать. И если бы Мидори выбрала сёгуна, её бы подстрелил Сон Кю Ран. Наказание Фудо тоже равносильно смерти. Но самолично я никогда не подниму руку на своих детей.