Ома Дзидай
Шрифт:
Следовало ожидать. Проявив эмпатию, я кивнул ему.
– В любом случае, я не сбрасываю Фудо со счетов. Он может искупить вину – своей и чужой кровью. Не хочешь говорить, что он натворил, – не говори. Сам узнаю.
– Что-о-о?
– Ты сказал, монастырь Отобе? Туда я и направлюсь, как мы закончим. По пути будет. Главное, подбрось.
– Хочешь и его в это впутать? Мне кажется, он ни за что не согласится.
– Поживём-увидим. Если уж я расположил к себе Ивентар, неужели не смогу совладать с собственным братом? Неспроста же расспрашиваю.
– Делай, как считаешь нужным, – сдался даймё Фурано. – Лишь бы получилось.
– Не беспокойся. Мэйнан задышит новым воздухом – свободы от гнета.
…И люди перестанут дрессировать людей.
Я бы озвучил мысль, но мэйнанский язык не охватывал все возможные сферы экспрессии. Данное упущение ещё предстояло наверстать.
– Но разве так мы не вернёмся в Сэнгоку Дзидай? – усомнился отец.
– Совсем необязательно. Просто положим конец бакуфу.
Такой посыл был более удобоваримым. Распробовав его на вкус, он широко улыбнулся. Наши желания совпадали полностью.
– А хватит ли нам поддержки извне?
– У меня и без того немало способов. Так или иначе, замысел обречён на успех.
Я не блефовал. Не будь это чистой правдой, рот держался бы на замке.
– Но для начала восстановим последовательность событий в ссылке. Потом мы обсудим распорядок действий. Познакомлю тебя кое с кем. Посмотришь, как воюют за границей. Все сомнения отпадут разом, клянусь.
– Жду не дождусь.
– Тогда давай поедим. Остаток дня будет долгий, но занимательный. Я обещаю.
[1] Прообраз Маковых войн – Опиумные, произошедшие в Китае между Империей Цин и европейскими державами в XIX в.
[2] Вокоу, вако – японские пираты, ронины, контрабандисты, разорявшие берега Кореи и Китая.
[3] Прообраз Атрайского океана – Тихий.
[4] Маотай – китайский крепкий алкогольный напиток, производимый из сорго.
Часть третья. Мессия (3-2)
Глава десятая. Большой Мир
96-ой день весны, 1868-ой год правления тэнно Иошинори
Я, Хидео
– Не по нраву лаомянь[1]?
– Что ты, что ты, очень вкусно!
– В чём дело тогда? Ты почти ничего не съел.
– До сих пор под впечатлением от встречи…
Сын отставил пустую пиалу и палочки.
– Она еще не кончилась. Мы просто прервались. Сейчас продолжим.
– Конечно, сынок.
– Тогда ешь и слушай.
Он откинулся на спинку сиденья и призадумался, с чего начать.
– Расскажи с самого первого дня ссылки, – подсказал я и принялся есть.
– Можно. Что ты сам помнишь о том времени?
– Попрощаться нам не дали. Ты был на Ошиме один.
– Точно. Остров ведь раньше принадлежал кэрадорцам[2]. На их судне я и уплыл.
– Откуда знаешь? – удивлённо спросил я.
– Сказал их толмач – Изаки Виланова. Единственный, кто знал наш язык. Мы подружились. Он рассказывал обо всём, что сам слышал о Мэйнане. Любил нас очень, восхищался. Про Хорубану тоже от него узнал. Как и я, Изаки направлялся в Минолию. Его туда перевели. Вернее, в Дукону[3].
– Это… их торговый город?
– Верно. Я провёл там около десяти лет. Держался Изаки. Ненависть коренных жителей к островитянам ещё не остыла. Меня сторонились, как чумы когда-то. Некоторые скоты бросались камнями. Не всегда попадали, но своё получали. Зубы летели градом.
– Сыночек… Унижать великого воина… Свиньи без чести!..
– Ничего другого ждать не приходилось. Кэрадорцы просто не обращали внимания. Но после утраты Ошимы на меня полетели косые взгляды. Их алчность у нас не преуспела и мало-помалу перетекала в злобу к мэйнанцам. Я был единственным, на ком они могли её выместить. Как итог, покушение.
Новость прозвучала, как гром среди ясного неба.
– С ними я разделался. Самое отвратительное, что в их рядах был мой так называемый друг. Его, конечно же, подначили. Может, угрожали. Но он прогнулся и поплатился жизнью.
– Ничтожество…
– Тем не менее, я сердечно благодарю его, – признался сын.
– Что? Как?
– Там я был чужаком, который никогда не смешается в толпе. Я плохо говорил по-минолийски и знал только родной язык. В свободное время толмач учил меня кэрадорскому и корсанскому. Приобретённые навыки пригодились.
– Ничего из этого не оправдывает им совершённого.
Вероломство требует соответствующей кары.
– Опыт с Изаки показал мне истину, которой я придерживаюсь по сей день. Если кому и доверять, то семье. А ещё лучше – себе одному. Самый лучший друг и даже кровный родственник могут обернуться врагами.
Рю помолчал, собираясь с мыслями.
– Ремесло заклинателей меня немного сближает с обществом. Печати делают подельников сговорчивее. Тот же Богарт. Кстати о нём...
– А то ты не знаешь? Твоё заклинание же не прошло до сих пор.
– Мне известно, что происходит в темнице и о чём он думает. Живёт не кисло, питается рисом, но много страдает душевно. Не суть. Почему ты оставил его в живых? Мне казалось, убьёшь сразу, как расколется...
– Этот идзин – невинная жертва обстоятельств. Тех, которые задал ему ты, – напомнил я. – Он не заслуживает смерти.
– Иного выхода не было, – равнодушно пожал плечами Рю. – Нужна была третья сторона, чтобы связаться с тобой. Использовал раз – и забыл. У ивентарцев не было никого, да и ценят они друг друга слишком. Никогда не бьют в лоб раньше времени. И если есть путь в обход, обязательно им воспользуются. Я тоже не мог.