Омут
Шрифт:
– А я?
– девушка обеспокоенно ведёт плечами, вдумавшись в формулировку его фразы.
– А я тебе враг?
– Ты, Отрадная, тот враг, которому и делать ничего не нужно, чтобы одержать над противником верх.
У неё от этих слов вдруг безвольно опускаются руки и что-то трескается внутри. Тихо, но в её пустоте этот звук разносится оглушительным грохотом. И мгновенно хочется отвернуться, спрятать переживания и мысли ещё глубже, чтобы до них точно никто и никогда не добрался, чтобы не чувствовать то, что сейчас одолевает её с головой и чему у неё не получается дать название. Потому что Алёна в этот самый миг чувствует очень много. Очень много и сильно, будто
А не много ли столько “или” на тебя одну, Отрадная?
Или не сделает абсолютно ничего, как всегда, позволив своим слабостям, трусости и ничтожности одержать верх.
– Но не переживай, - продолжает он, мягко улыбнувшись.
– Я уже принял своё поражение и не намерен продолжать вражду или мстить. Поэтому давай на чистоту, как не враг не врагу, что тебя беспокоит? Их трёп на паре?
64. Алёна
– Но не переживай, - продолжает он, мягко улыбнувшись.
– Я уже принял своё поражение и не намерен продолжать вражду или мстить. Поэтому давай на чистоту, как не враг не врагу, что тебя беспокоит? Их трёп на паре?
Ты, Кир. От русых волос, в стильной небрежности лежащих на затылке, до круглых мысов чёрных кроссовок.
Ты. Целиком и полностью ты.
Да так, что её жизнь, как в той детской считалке, волнуется раз, волнуется два, волнуется три и… И четыре, пять, шесть. Кажется, до бесконечности. И как удержаться на плаву Алёна не знает, а уйти с головой в это море страшно, выплыть на поверхность - нет сил.
– Они и ногтя твоего не стоят, Отрадная. Поэтому даже не смей верить и принимать их пиз*ёж близко к сердцу.
Его слова звучат хлёстко и достаточно громко, но у неё есть откуда-то уверенность, что Кир произносит их не напоказ. Хотя окружающие всё равно оборачиваются и с плохо скрываемым любопытством смотрят на них так, будто ничего интереснее в мире не придумали.
– Неужели… Неужели тебе совсем плевать на то, что они говорили?
– её слова в противовес звучат почти шёпотом.
– Они ведь…
– Повторюсь, Алён, меня волнует мнение только тех людей, которые для меня хоть что-то значат. Все эти бездельники в их круг не входят и вряд ли когда-нибудь там окажутся. Они думают, будто знают меня, знают чем и, самое главное, кем я живу, а на самом деле я сам только недавно осознал кем я живу на самом деле.
У неё почти вырывается машинальное: “Кем?”, но девушка успевает вовремя усмирить своё любопытство, не желая уподобляться тем, из-за кого этот разговор возник. А Кир в свою очередь будто бы наоборот ждёт, когда она задаст этот вопрос. Будто только её молчание его и сдерживает от чего-то, что, подобно лавине, способно накрыть их обоих с головой. Отрадной от этого ощущения хочется трусливо спрятаться за его спиной и закрыть глаза. Почему-то кажется, что это её спасёт. Почему-то верится, что золотой мальчик не отойдёт в сторону, если она так сделает. Почему-то с ним быть слабой не страшно.
Страшно с ним не быть.
–
– Ты… - мысли сбиваются под его пристальным взглядом.
– Мы… - и снова море волнуется раз, волнуется два, волнуется три.
Алёна сжимает ладони в кулаки и ведёт плечами, пытаясь сосредоточиться.
– Когда “мы” - это хорошо, - не даёт ей этой возможности парень, улыбаясь ещё шире.
Кажется, они говорят о совершенно разных вещах. И у Кира в этом разговоре есть преимущество, потому что он по всей видимости понимает, что она имеет ввиду, а Отрадная может только смотреть в его глаза и молчать. Она знает смысл каждого отдельного слова, произнесённого им, но когда они складываются вместе, то звучат как алгебраические формулы на незнакомом ей языке.
– Кир, прости, но я тебя не понимаю, - признаётся со вздохом Алёна.
Авдеев кивает всё с той же улыбкой на губах, от которой у неё море уже не просто волнуется, а бушует что есть мочи, и вдруг берёт её за руку. Уверенно и быстро. Так, будто уже не раз это делал и не раз сделает впредь. Его ладонь тёплая и сухая, а пальцы сильные и ловкие. Её же пальцы холодные и едва уловимо подрагивают. Но как бы то не было её ладони в его хорошо. Надёжно.
– Это ненадолго, Алёнка, - одногруппник приходит в движение и направляется в сторону выхода из университета, а она семенит, иначе и не скажешь, если сравнивать их шаги, следом.
– Ненадолго. Я найду способ, чтобы тебе всё объяснить.
У неё вопросов к нему - тьма, но Отрадная выбирает самый, на её взгляд, простой и безопасный.
– Подожди, Кир, а Миша и Лиля с нами не пойдут готовиться к проекту?
Его плечи напрягаются, девушка замечает это, потому что идёт чуть позади, но голос, когда он отвечает, звучит почти как прежде. Единственное различие - холод, который направлен не на неё, но Алёна всё равно чувствует желание поёжиться.
– Гордеева спряталась, а Мишка не оставляет надежды, что в её душонке осталось что-то человеческое.
– А ты уверен, что это не так?
Наверное, ей лучше молчать. Лучше не лезть не в своё дело, как она и планировала немногим ранее. Но любопытство, свойственное всем людям на планете, всё же быстрее, поэтому девушка сначала спрашивает и только потом это осознаёт.
– Я уверен, что она забылась. Очень сильно забылась.
На этот раз Отрадная думает прежде, чем сказать. Взвешивает все за и против. Перекатывает слова на языке. Они колются и не желают оставаться непроизнесёнными. А Кир тем временем всё шагает и шагает вперёд. Стремительно, уверенно, твёрдо. Позади них здание университета, впереди - полупустая парковка, между - считанные сантиметры, которые сокращаются до миллиметров, когда парень останавливается, чтобы открыть для неё пассажирскую дверь машины.
– Лиля, кажется, тебя любит.
Она ждёт… Сама не знает чего, но ждёт. Смотрит в его зелёные глаза, в которых, на удивление, после её фразы всё остаётся по-прежнему, по апрельски, и нервно мнёт в пальцах рукав куртки. Золотой мальчик же наоборот спокоен, почти безразличен, словно она сказала что-то совершенно для него неважное и не имеющее смысла.
– Когда любят, Алёна, не кажется.
В каждом слове, слоге, букве уверенность. Та самая уверенность, которую человек может чувствовать, если только знает что-то наверняка. Если только сам до этой уверенности дошёл сквозь страхи, сомнения и ошибки. У Алёны такая уверенность была только в том, что она - худший человек на Земле. У Кира Авдеева же в том, что такое любовь и как она проявляется.