Опасная граница

Барфилд Томас Джефферсон

Мин (1368–1644 гг.)

Ключевые фигуры китайской истории

Император Хун-у

Первый император династии Мин (правил в 1368–1398 гг.)

Изгнал монголов из Китая

Император Юн-ло

Второй император династии Мин (правил в 1402–1424 гг.)

Проводил успешные кампании в степи против монголов

Перенес столицу в Пекин

8. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ КОЧЕВЫХ ИМПЕРИЙ: ПОКОРЕНИЕ ЦИНАМИ МОНГОЛИИ И ДЖУНГАРИИ

Маньчжурское завоевание Китая

Минский Китай столкнулся не только с маньчжурскими и монгольскими набегами на границу. Плохое государственное управление и возрастающие налоги, взимаемые для финансирования деятельности правительства, истощали его внутренние ресурсы. Наиболее серьезными последствиями этого были восстания крестьян, которые разразились на северо-западе страны после голода 1620-х гг. Для разгрома повстанческих армий были направлены войска, и военные действия вскоре нанесли экономике региона такой же экономический урон,

как и предшествующие стихийные бедствия. Северо-запад стал гноящимся очагом смуты, который имперские армии сумели блокировать, но не смогли уничтожить. Ли Цзы-чэн, известный как Одноглазый Ли, встал во главе одной из наиболее мощных армий восставших. В 1641 г. он обосновался в Хэнани, и его силы росли так стремительно, что уже на следующий год он одержал крупную победу, захватив древний столичный город Кайфын. Его тактика была жестокой, но эффективной: он открыл плотины на реке Хуанхэ, чтобы затопить защитников города, уничтожив при этом сотни тысяч людей и разорив всю округу. Оттуда он двинулся на север, блокируя или захватывая на своем пути все стратегические территории, имевшие значение для обороны столицы. Пограничные крепости и гарнизоны были бесполезны в борьбе с восставшими, пришедшими с юга. Минский император осознал, что столица вскоре падет и, подавленный мыслями о предстоящем крахе империи, кончил жизнь самоубийством. Ли Цзы-чэн вступил в Пекин в качестве главы недавно провозглашенной династии Шунь [329] .

329

Wakeman. The Shun Interregnum of 1644.

Правление Ли было коротким. Административный аппарат династии Шунь состоял в сущности лишь из самого Ли, его советников и военачальников, т. е. не включал никого, кто имел бы опыт государственного управления — слишком молниеносной была военная кампания против Мин. Армия восставших не отличалась дисциплинированностью и после нескольких недель спокойствия обратилась к грабежам и убийствам горожан. Ли столкнулся также с угрозой со стороны минской пограничной армии, расположенной в Шаньхайгуаньском проходе и возглавляемой У Сань-гуем. У Сань-гуй не смог направить войска к Пекину до того, как город пал, но его армия была по-прежнему боеспособна. Ли попытался склонить его к быстрой капитуляции, предлагая деньги, а затем и угрожая безопасности семьи У Сань-гуя. Ни один из планов не сработал, и войска Шунь приготовились к атаке на гарнизон У Сань-гуя. У Сань-гуй тем временем заключил союз с маньчжурами, объединив свои силы с маньчжурскими войсками в обмен на княжеский титул в правительстве Цин. Маньчжурская армия быстро продвинулась по Шаньхайгуаньскому проходу и успела как раз вовремя, чтобы помочь У Сань-гую в решительном сражении с войсками Ли. Шуньская армия бежала, бросив Ли, и последний был вынужден оставить Пекин. Маньчжуры вошли в город 1 июня 1644 г. и провозгласили власть династии Цин. Дисциплинированные цинские войска восстановили порядок в городе. Многие части китайской армии были реорганизованы и вместе с войсками знамен отправились на завоевание остальных районов Китая уже от имени новой династии. Хотя на юге и сохранялись сторонники Мин, цинские завоевания продвигались с удивительной быстротой, и к 1652 г. все области Китая, за исключением самых южных, находились в руках Цинов. К 1660 г. Цинам уже принадлежал весь Китай, только остров Тайвань оставался минским, да сохранялось еще несколько южных полуавтономных районов, находившихся в руках китайских перебежчиков, таких как У Сань-гуй.

Маньчжурское завоевание Китая представляло собой типичную стратегию династии-«падальщика» и продемонстрировало скорее организационные, чем военные успехи маньчжуров. На протяжении правления Хунтайцзи маньчжуры беспрепятственно нападали на Китай, но оказались неспособны удержать города вне Ляодунского полуострова или уничтожить войска Мин, охранявшие столицу. Ли Цзы-чэн, напротив, завоевывал целые провинции, захватывал стратегически важные города и крепости и легко разбивал минские армии в открытых сражениях. Именно он, а не маньчжуры, положил конец династии Мин. Однако, как и многие военачальники, возвысившиеся в период падения централизованной власти в Китае, Ли направил свои усилия почти исключительно на военные действия. Когда Мин пала, новый шуньский правитель оказался не в состоянии восстановить порядок (т. е. выполнить основную задачу любого правительства). Маньчжуры избежали этой неудачи. Борьба, которую вели Нурхаци и особенно Хунтайцзи за то, чтобы подчинить интересы военно-племенной верхушки интересам государства, обладающего бюрократической структурой, обеспечила организационную стабильность маньчжурской империи. Маньчжуры имели хорошо организованную армию, которая подчинялась приказам, и небольшую, но хорошо развитую бюрократическую систему, готовую управлять китайской территорией. После того как Ли Цзы-чэн выполнил грязную работу, почти уничтожив династию Мин, маньчжуры разгромили его — но не потому, что обладали большей военной мощью, а потому, что были лучше организованы. Союз с У Сань-гуем обеспечил их обученными китайскими войсками, без помощи которых они не в состоянии были взять столицу. После первого значительного поражения армия и правительство Шунь распались. Шуньская армия, легко управляемая в период успехов, была не готова извлекать уроки из поражений [330] .

330

Ср.: Hsi. Wu San-kuei in 1644: a reappraisal. P. 443–453.

После захвата Пекина маньчжуры сразу столкнулись с проблемой престолонаследия, поскольку в 1643 г. Хунтайцзи умер, не назвав имени наследника. У маньчжуров не было четкой традиции «автоматического»

наследования, и они обращались к различным, часто противоречившим друг другу обычаям, которые могли обеспечить поддержку целому ряду кандидатов. Так, например, существовала традиция избрания самого способного члена императорской фамилии голосованием в совете. В своем завещании Нурхаци приказал собрать такой совет после его смерти. Это было не открытое пространство для дискуссий, а место борьбы за власть между хорошо известными всем собравшимся соперниками, где различные группировки проталкивали своих кандидатов.

Наиболее сильным претендентом был Доргонь (1612–1650 гг.). Четырнадцатый сын Нурхаци, он был волевым человеком и талантливым полководцем. Во время предшествующей борьбы за власть он и его братья (сыновья императрицы Сяо-ле) стали жертвами политики Хунтайцзи, направленной на консолидацию власти, но во время правления Хунтайцзи Доргонь стал влиятельной фигурой в маньчжурском государстве. Еще одним крупным претендентом на трон был старший сын Хунтайцзи Хаогэ. Он обосновывал свои притязания тем, что его отец был правителем и он как старший сын должен был унаследовать престол. Опять возникла та же проблема, которая была настоящим бичом многих маньчжурских и степных династий: претенденты по боковой линии выступали против наследников по прямой. В рядах маньчжурской знати произошел раскол. Сяньбийцы-муюны и кидани, а также тюрки имели давние традиции наследования по боковой линии, согласно которым власть законно переходила от старшего брата к младшему до тех пор, пока поколение братьев не заканчивалось. Наличие большого числа взрослых деесобных сыновей Нурхаци делало наследование по боковой линии привлекательным. Этому предложению, естественно, противились сподвижники Хаогэ, которые объявили, что традиция требует, чтобы престол наследовал сын последнего правителя. Эту идею поддерживали китайские чиновники, которые признавали законным только линейное наследование. Признание линейного принципа также подразумевало исключительное династическое право для Хунтайцзи и его потомков, обеспечивавшее им преимущество перед другими сыновьями Нурхаци и их потомками. Смерть Хунтайцзи потому и имела столь важное политическое значение, что после нее маньчжуры должны были выработать престолонаследные правила новой династии, которые на тот момент не были установлены.

Борьба за престол в основном велась с опорой на маньчжурские знамена. Хотя Хунтайцзи и подчинил знамена имперскому правительству, выбор наследника по-прежнему оставался племенным делом. В период междуцарствия знамена приобретали большое значение, поскольку каждое знамя подчинялось только собственному предводителю. Все претенденты на престол, как, впрочем, и другие крупные политические деятели, контролировали знамена. В критической ситуации число знамен, поддерживающих того или иного претендента, определяло вероятную военную силу последнего, которая, в свою очередь, подкрепляла право на власть. Таким образом, собрание, посвященное выборам преемника Хунтайцзи, могло положить начало междоусобной войне как раз в то время, когда маньчжуры более всего нуждались в единстве.

Собрание с самого начала зашло в тупик, поскольку Доргонь и Хаогэ контролировали примерно равное число знамен. Другие предводители знамен предложили компромиссное решение, которое заключалось в том, чтобы провозгласить императором пятилетнего сына Хунтайцзи — Фулиня, Доргоня назначить первым регентом, а Цзиргалана (брата Амина) — вторым регентом. Чтобы удовлетворить далеко идущие амбиции Доргоня, ему отдали второе знамя, являвшееся одним из знамен Хунтайцзи. В результате Доргонь стал нетитулованным правителем маньчжурского государства. Он лично командовал двумя знаменами — как раньше император. Партия Хаогэ добилась того, что право наследовать престол теперь имели только сыновья Хунтайцзи, но это достижение стоило Хаогэ трона. Маньчжурская знать стремилась выработать этот компромисс для того, чтобы избежать междоусобной войны и воспользоваться выгодами от распада Китая. После того как разногласия, по крайней мере временно, были преодолены, Доргонь двинулся к Пекину и возвел на трон Фулиня под именем императора Шунь-чжи.

Ведя завоевательные войны против еще не покоренных территорий Китая, Доргонь продолжил политику Хунтайцзи по централизации маньчжурского государства, избавляясь от рудиментов коллегиального управления, которое импонировало вождям племен, и расширяя сферу деятельности китайской бюрократии. Вначале Доргонь выступил против самого слабого из предводителей знамен — второго регента Цзиргалана. Как и его брат Амин, Цзиргалан имел с остальными бэйлэ очень дальние родственные связи, и в конце 1644 г. Доргонь понизил его в должности — до помощника регента, а затем, в 1647 г., отправил в отставку. После смерти своего брата Додо, которого он назначил на место Цзиргалана, Доргонь стал единоличным регентом, при этом под его непосредственный контроль перешло третье знамя. В 1648 г. Доргонь арестовал Хаогэ, который, как и большинство арестованных претендентов на маньчжурский престол, скончался спустя год. Будучи полновластным, хоть и нетитулованным, правителем, Доргонь продемонстрировал свою власть при распределении территорий, захваченных в районе Пекина. Он пожаловал лучшие земли подчиненным ему белым знаменам, хотя это означало пренебрежение к традиционному порядку старшинства, по которому предпочтение отдавалось личным желтым знаменам императора.

Как и Хунтайцзи, Доргонь усилил централизацию власти при дворе (как для того, чтобы править Китаем, так и для противодействия влиянию знамен). Он сохранил большую часть минских административных институтов и даже оставил на своих местах мелких чиновников старой династии, контролируя их с помощью цинских официальных лиц (в основном представителей китайских знамен) — как в провинциях, так и при дворе. Любопытно, что эта политика подверглась нападкам как со стороны китайских чиновников, так и со стороны представителей маньчжурских знамен. Китайцы протестовали против того, что маньчжуры монополизировали реальную власть. Маньчжуры же, входившие в систему знамен, жаловались, что Доргонь отдает предпочтение китайцам.