Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Я ни черта не понимаю! — ответила дама. — Я работаю в театральном искусстве уже тридцать с гаком лет, но еще никогда не видела такого хамского, бессовестного отношения к искусству! Он готов распродать театр оптом и в розницу. Ну нет! Коллектив этого не позволит.
Мы шли рядом. Я не знал расположения комнат, так что не спешил расставаться с дамой, надеясь вытянуть у нее нужную информацию.
— Трудно с деньгами? — спросил я сочувственно.
Егор покорно плелся сзади.
— Не то слово! Буквально не
— Вплоть до сторожей! — поддержал я.
— Со сторожами пока держимся, — сказала дама.
— А у меня здесь знакомый работал. Он ушел из университета и к вам устроился.
— Кем же он был в университете? — спросила дама.
— Студентом, конечно. Студентом-философом.
— Аркадий! — угадала дама. — Такой волосатый, философ. Уволился. Вчера или позавчера. А я, знаете, рада. Ненадежный человек. Были сигналы, что он водит сюда девиц и вообще здесь бывают люди!
— Но он же ночной сторож! — удивился я. — От кого могли поступать сигналы?
— У нас несколько сторожей, помещения большие, есть ценное оборудование. Но в большинстве своем сторожа — люди пожилые, бывшие военнослужащие. И ваш Аркаша в их среде был белой вороной. Вот они и подсматривали за ним… Странно? Так устроен мир. Борьба за место сторожа при театре! — Дама обернулась ко мне за пониманием.
— Ничего, — сказал Егор раньше, чем я успел его остановить, почувствовав, что сейчас он скажет что-нибудь лишнее. — В концлагере тоже бились за место на верхних нарах.
— Цинизм и спекуляция на прошлом, — сказала дама. — Вот такие, как вы и Аркадий, продали нашу родину.
Я не стал выяснять, кому Егор продал нашу родину, и быстро сказал:
— А у нас в институте сторожа требуются. Мне как раз сегодня наш кадровик говорил. Вы не дадите нам координаты Аркадия?
— По-моему, вы совершенно сошли с ума, — сказала дама. — Почему я, администратор театра, должна помнить адреса бездельников? Обратитесь в отдел кадров. Вот именно! И вообще пришла пора показать документы!
— С удовольствием, — сказал я и вытащил институтское удостоверение. На нем значилось «Институт экспертизы». Попробуй докажи, что в Институте экспертизы не интересуются акустикой.
— Вам дальше по коридору, а потом там будет лестница направо, — сказала дама, с сожалением возвращая мне удостоверение. Она предпочла бы, чтобы я был самозванцем, и тогда она смогла бы отыграться на мне за все неудачно прожитые годы.
Дама удалилась, а Егор сказал:
— Плохо дело. Аркадий ваш, оказывается, и был человек, которого мы искали.
— Может быть, — согласился я.
— А если Тамара провела ночь в его объятиях, — Егору Тамара не нравилась, уж очень откровенно она его игнорировала, — она все ему разболтала. Так что — прости и прощай…
Егор был мрачен. И я понимал его. Ему хотелось выговориться, высказать
— Как же можно было посылать сюда глупую телку? — Это был риторический вопрос. — К тому же нимфоманку.
— Пожалуй, ты преувеличиваешь.
Мы вошли в мир закулисья, сам по себе волшебный.
— Я не преувеличиваю. Вы поймите — я же вам рассказал страшную тайну! А вы ничего не поняли. Вы думаете, что это еще одна история про шестиногого теленка. Тут завязаны жизни многих людей. Люськина жизнь, наконец. А вы устами вашей Тамарки излагаете все черт знает кому!
— Мы зайдем в кадры, возьмем его адрес и поговорим. Сегодня же. И ты убедишься, что он уже обо всем забыл.
Ничего из этого не вышло. Мы ничего не отыскали за кулисами, потом прошли в кадры, где сидела молоденькая серьезненькая крольчиха в очках. Мы сказали, что администратор (и тут я ее изобразил — крольчишка чуть не померла со смеху), администраторша сказала, что мы можем взять адрес Аркадия.
— Мы были рады, что он уволился, — пискнула крольчишка, — никакой пользы от него. Одни сигналы. Вы знаете про сигналы?
— А какие?
— Я не записывала и не хранила бумажки. Но были сигналы, что он принимает в служебных комнатах гостей.
Это относилось, в частности, к Тамариному визиту.
— Были сигналы о разговорах и шуме за кулисами — вроде он созывал там целые вечеринки.
Вот это важнее.
— А точнее?
— Точнее не помню.
— А кто донес?
— Молодой человек! — вдруг взъярилась крольчиха — даже показала два верхних резца. — Почему я должна вам докладывать, и я не рассматриваю доносов…
В это время она продолжала перебирать карточки в картотеке. Замерла, замолчала и начала перебирать вновь.
— Странно, — сказала она, — нет его карточки. А там был адрес и телефон. Он где-то под Москвой жил.
Так мы и ушли, потеряв последнюю ниточку, оборвавшуюся по нашей же вине.
Часть III
Люся Тихонова
Люся как будто спала, но слышала многое из того, что говорили вокруг.
Она понимала, что ее везут в Музыкальный детский театр и оттуда — к императору.
Ей было жалко себя, очень жалко, потому что она уже не вернется домой и никогда… никогда!
Дорога в тот мир была бесконечной, но длина ее была относительной — каждая минута в отдельности была долгой — надо медленно считать до шестидесяти. Но минуты быстро складывались в горку.
Люсю вели, поддерживая под руки. От того, кто шел справа, противно пахло мужскими духами.
Левый мужчина был немыт и болен. Мужчины разговаривали, но Люсе было непонятно о чем. Словно это был близкий вроде польского, но совершенно неразборчивый язык.