Оплачено сполна
Шрифт:
– Почти уснул, - попенял он ей.
– Слушай, я ужасно устал, правда. У меня уже голова пухнет от всех этих сведений…
– Так не мотайся туда каждый день, - фыркнула она, взбираясь на него.
– Сейчас каникулы.
– Мы же вчера… - начал он, но она не дала закончить, сверкнув в темноте глазами.
– А я хочу и сегодня. Брось, тебе не тридцать лет, я же прекрасно чувствую…
– Это другое, - он вздохнул; проще было дать, чем отвязаться, и так он теперь поступал все чаще, к своему стыду.
– Ты красавица, ты потрясающая, я просто устал и не хочу…
Она
– Ты меня любишь?
– спросила она.
Черт.
Не объяснять же, что сейчас у него внутри такая дрянь, которая почти ничего чувствовать не позволяет.
– Конечно.
– Когда он научился так легко врать? Малфой будет в восторге.
– Но это же не значит, что… Я просто ничего не хочу, понимаешь? Такое бывает.
Ответ, видимо, был тем тайным кодом, который сделал Джинни менее упрямой. Копна мягких волос проехалась по его лицу, и девушка улеглась рядом, закинув ногу ему на бедро.
– Хорошо, Гарри, как скажешь.
Пронесло.
Не то чтобы секс с ней был неприятным, совсем наоборот. Просто… Гарри не чувствовал любви. Он, если быть честным, ничего глубокого не чувствовал, чертов Малфой был кругом прав. Не в его правилах было так поступать с Джинни, и все-таки она была так настойчива, так хотела этого, была так красива, что…
Да, дерьмовое оправдание.
А еще где-то на уровне интуиции маленький червячок подсказывал, что с каждым разом он обязан семье Уизли все больше. Пользоваться их гостеприимством, их защитой, их привязанностью, дружить с ними, спать с Джинни и… отказаться от нее, продолжая лопать пироги и дружить с Роном и близнецами?
Он должен, обязан был отказать Джинни и все прекратить как можно мягче, пока не стало поздно.
Смотреть в глаза Молли становилось все сложнее.
Ему казалось, к ноге его пристегнута цепочка, красивая и тонкая, но прочная. Это тяготило его. Он уставал.
***
– Дай газету, пап, - Драко протянул руку из кресла, сделав просящее лицо.
– У тебя есть палочка, - невозмутимо сообщил Люциус, прихлебывая утренний кофе.
– Ну дай, - в глазах сына зажглись чертенята.
– Возьми сам, - Люциус заинтересованно взглянул на него, но вставать принципиально не стал; любимая игра еще с детства любящего бессмысленные капризы Драко.
Только вот нечасто он в последнее время впадал в детство. Нарцисса тоже обратила внимание, отставила чай с молоком, и на ее лице мелькнула улыбка.
– Ты же меня любишь?
– продолжил ухмыляться юноша, чьи длинные ноги свешивались с кресла.
Вырос мальчик-то. Нарцисса закусила губу, чтоб не расхохотаться.
Старый трюк, активно использовавшийся маленьким Драко, которому
– Люблю, - согласился Люциус, развеселившись.
– Тогда дай.
– Колдуй.
И так еще две минуты, пока, наконец, сдавшийся первым смеющийся Люциус не запустил в Драко «Пророком», причем прежде чем попасть в руки, газета выдала юноше набор дружественных подзатыльников. Старший Малфой величаво кивнул.
– Какой довольный, - Нарцисса погладила его по плечу, не удержавшись; она любила, когда Люциус делал каменную рожу, пряча под ней веселье.
– Выполнил план по отцовскому воспитанию на сегодня, - сообщил он довольно.
Им было лучше - всем троим. Легче дышалось.
Три дня назад поместье Малфоев наконец-то освободили от ставки - временно, на праздники, но все же освободили. Проследив путь последнего «гостя» за антиаппарационный барьер, Люциус позволил себе грязно выругаться и, упав на диван безо всякого внутреннего достоинства, затребовать себе виски. Он собирался спать до обеда. Нарцисса понимающим взглядом смерила мужа, но проявила больше сдержанности: опустилась рядом, освободила длинные волосы Люциуса от ленты и принялась перебирать пряди.
– Потускнели, - вздохнула она едва слышно.
– Ты весь потускнел. И похудел.
– Можно подумать, ты у нас выглядишь пухленькой и здоровой, - устало улыбнулся тот.
– Чуть больше аристократической бледности и худобы нашей репутации уже не повредят.
– Нечему вредить, - тихо отозвалась Нарцисса и, вдруг коротко всхлипнув, не удержалась и уткнулась мужу в шею, бесшумно расплакавшись.
– Я устала, родной мой, я каждый день боюсь, что расплачусь прямо перед ним… Прости, я не хотела, я ужасная хозяйка, - она спешно вытерла слезы, отстраняясь, но Люциус только крепче прижал ее к себе.
– Мы что-нибудь придумаем, дорогая моя. Всегда придумывали.
Драко, случайно увидевший эту сцену, почувствовал, как совесть вцепляется в его сердце острыми когтями. Пока он там развлекался и впадал в детство с Дафной, его родители здесь… Собственно, потому он и устроил миниатюрный спектакль с впадением в детство - просто чтоб напомнить, что есть еще капелька радости где-то внутри. Кажется, у него получилось.
«Пророк» порадовал отсутствием плохих новостей - хотя скорее всего, их просто не внесли в тираж, чтобы дать волшебникам спокойно отпраздновать Рождество. Некстати вспомнился Поттер; вот уж точно кладезь плохих новостей.
Как он там? Чем занят? Делает ли дело или тоже, как Драко, пытается вернуться в детство, в иллюзию безопасности? И почему сам Драко о нем думает?
Хотя здесь-то нет ничего удивительного. Иногда Поттера хотелось просто убить. Малфой-младший уже век не дрался как маггл, и вот поглядите-ка, вот что он превратился. Он просто не думал рядом с Поттером о культурном выяснении отношений - нет, хотелось ударить, почувствовать, что этому придурку больно, что он очень даже чувствует.