Основные произведения иностранной художественной литературы. Азия. Африка
Шрифт:
Хафиз родился в Ширазе, как полагают, в самом начале XIV в., умер в 1389 г. Всю свою жизнь он прожил в родном Ширазе и, кажется, никогда не покидал его.
Выбранный им псевдоним «Хафиз» означает «запоминающий наизусть». Эго было почетное прозвище, которое давалось профессиональным чтецам, умевшим читать Коран наизусть. Хафиз, несмотря на жизнь, с детства полную лишений, страстно тянулся к знаниям, посещал мактаб, где наряду с религиозными дисциплинами учили и поэзии. О дальнейшей жизни Хафиза очень мало достоверных сведений. Хафиз был при жизни признан величайшим мастером газели. И до сего времени на родине поэта в Иране его стихи пользуются любовью как высокообразованного интеллигента,
Лирический герой Хафиза — бесстрашный вольнодумец, не боящийся бросить вызов ханжеству и лицемерию правителей и святых отцов, певец чистых, возвышенных чувств. Он любит жизнь, ее радости, прославляет вино, веселье и женщин. Самый факт составления газелей, воспевающих человеческие страсти, а не царей и вельмож, является своеобразной формой протеста поэта против господствующего уклада. Содержание подобных газелей, их гуманистическая направленность, были вызовом мертвящим догмам ислама и мистической самоотрешенности суфизма. Уже не говоря о прямых выпадах против духовенства, даже самый культ вина прямо противостоял исламскому запрету пить вино, любовь плотская противоречила ортодоксальной проповеди поклонения царю небесному, а служение возлюбленной прямо противопоставлялось служению царю земному. Газель Хафиза была своеобразным манифестом вольности, причудливым призывом к мятежу, бунту.
Газели / Пер. К. Липскерова, С. Липкина, И. Сельвинского, Т. Спендиаровой, В. Державина, А. Кочеткова, Дунаевского; Рубаи / Пер. В.Державина // Ирано-таджикская поэзия, — М., 1974. — С. 353–387.
Лирика / Пер. с фарси. — М.: Гослитиздат, 1963.— 222 с.
Пятьдесят газелей. — Сгалинабад: Таджикгосиздат, 1955.— 134 с.
Брагинский И. С. Раскрепощенные строки. Несколько штрихов к портрету Хафиза // Хафиз. Пятьдесят газелей, — Сталинабад, 1955.— С. 7—53.
Брагинский И. Совершенство // Брагинский И. 12 миниатюр. — М., 1976,— С. 223–268.
Broms Htnri. Two studies in the relations of Hafiz and the West. — Helsinki, 1968.— 114 p.
Rosenzweig — Schwannau V. von. Der Divan des grossen lyrischen Dichters — Halls im persischen Original hisg.: In 3 vol. — Wien, 1858–1864.
ТУТИ-НАМЕ, ИЛИ КНИГА ПОПУГАЯ (1330)
Сборник литературно обработанных народных сказок, восходящих к глубокой древности. Редактор-составитель этой книги на персидском языке Зия ад-Дин Нахшаби (ум. в 1350 г.) происходил родом из Средней Азии, но жил в Индии.
«Книга попугая» Нахшаби получила большую известность на Востоке: она многократно переводилась на различные восточные языки и подвергалась дальнейшим переделкам на персидском языке, а в самой Индии широко распространилась в обработках на нескольких новоиндийских языках и наречиях.
В XVII в. «Книга попугая» Нахшаби была в сюжетном и стилистическом отношении переработана и сокращена с 52 до 35 глав Мохаммадом Кадири. «Тути-наме» Мохаммада Кадири была переведена на афганский, индийский языки, а из европейских — на английский, немецкий, французский и русский. Версия этого произведения и поныне широко распространена в Иране в качестве народного произведения под названием «Сорок попугаев». Сюжет произведения сводится к следующему: некий богатый купец по имени Маймун уезжает в длительное путешествие, оставив молодую красивую жену на попечение говорящего попугая. В его отсутствие жена влюбляется и готова изменить мужу. Однако хитроумный попугай, ловко играя на любопытстве Худжасты — героини повествования, заставляет ее каждую ночь слушать его сказки. Женщина легко запутывается в сетях коварного попугая, не замечает его льстивых насмешек, не понимает советов и изречений житейской мудрости. Настроение ее меняется с каждым днем: то
В «Книге попугая» рядом с бытовым анекдотом и любовной новеллой встречается злая сатира на правящие классы, духовенство, суд, порой замаскированная в форме басни.
Написанная изящным языком, расцвеченная многими стихотворениями, обильно пересыпанная пословицами, поговорками, изречениями, «Книга попугая» сочетает в себе элементы художественной прозы, поэзии и фольклора и занимает видное место в классической персидской литературе.
Рассказы попугая / Пер. с туркм. В. Попова. — Ашхабад, 1963,— 151 с.
Тути-наме / Пер. А. Балакина, П. Сухотина. — М., 1915.— 135 с.
Хайдари Хайдарбахш. Сказки попугая / Пер. с яз. индустани (урду) М. П. Клягиной-Кондратьевой. — М.; Л.: Academia, 1933,— 246 с.
Бертельс Е. Э. Очерк истории персидской литературы, — Л., 1928.— С. 70.
Жуковский В. А. Сказки попугая, — СПб. 1901,— 43 с.
АБДУРРАХМАН НУРАДДИН ИБН АХМАД ДЖАМИ (1414–1492)
Поэт, представитель литературы Ирана XV в. При глубокой традиционности литературных приемов все творчество Джами отличается высоким индивидуальным мастерством и техникой.
Поэт родился в Хорасане в семье представителя высшего духовенства. Получив хорошее образование в Герате, куда переселился его отец и занял должность верховного духовного судьи, Джами продолжил учение в Самарканде и быстро выдвинулся в первые ряды эрудитов мусульманской теологии. Вернувшись в Герат, он посвятил себя мистическому подвижничеству, научной работе и поэзии. Жизнь и деятельность его протекали главным образом при дворе султанов тимуридской династии Абу Саида, Хосейна Байкары. Эти султаны, а также их знаменитый везир-меценат Мир Али Шир оказывали поэту щедрое покровительство.
Литературная известность Джами вскоре распространилась по всему исламскому Востоку. Паломничество в Мекку, предпринятое поэтом на 58-м году жизни, явилось блестящей демонстрацией его славы. Властители областей, через которые лежал путь Джами, высылали почетные эскорты для сопровождения его каравана.
Всю свою жизнь поэт провел безбедно, был окружен почетом, имел много учеников и прижизненно пользовался на мусульманском Востоке славой величайшего ученого и поэта своего времени.
Джами отличался чрезвычайной литературной плодовитостью. Считая себя не столько поэтом, сколько наставником многочисленной суфийской и суфийствующей паствы в Хорасане и за его пределами, он рассматривал свое поэтическое творчество как часть многообразной деятельности во славу Всевышнего.
Однако объективное значение Джами в истории культуры Ближнего, Среднего Востока и Средней Азии оказалось принципиально отличным от его субъективной оценки своей значимости. Последующие поколения предпочли в его огромном наследии поэмы и газели, прозаический «Весенний сад» (созданный по типу «Гулистана» Саади), а так же касыды, в которых поэт воспевал труженика — ремесленника и земледельца. А его многочисленные трактаты о правилах свершения религиозных обрядов, о значении формул Корана и суфийской терминологии, его комментарии к работам по суфийской философии и изречения суфийских святых забыты или известны специалистам только по названиям.