Особый соус для героя

Тихомирова Лана

–  Пожалуйста, принеси нам моих кукол!

–  Ая, а может быть сделаем вид, что я не гость… - предложила я.

–  А кто?
– удивилась Ая.

–  Допустим, я… я… я не знаю.

–  Ты будешь - фея!
– тут же возликовала Ая, - я сбегаю за своими куклами.

–  Конечно.

Ая унеслась, только пятки сверкали.

–  Ребенок, - фыркнул брат.

–  Зато ты больно взрослый, - вторила ему я.

–  Я учусь уже в третьем классе, - с достоинством ответил Девон и стал похож на мать, когда мы познакомились с ней.

Маленький

чванливый принц, не больше не меньше. Но тут я поняла, что он ужасно меня боится, и доктора боится и вообще боится всего на свете. Неестественно важно он вел себя.

–  О, - иронично протянула я.

Мальчик насупился.

–  Вы ничего не понимаете.

–  Да, куда уж мне, - равнодушно заметила я.

–  Так, Брижит, кончай, свою психотерапию, - бодро отозвался доктор. Глаза его отражали собранность и жесткость. Британия вышла какая-то усталая, но старалась делать вид, что все в порядке.

Тут же выбежала Ая со своими куклами.

–  Ая, - устало сказала Британия, - это зачем?

–  Бри… - Ая нахмурилась, вспоминая, как меня зовут, - Фея - она!
– махнула рукой девочка.

Доктор хихикнул.

–  Я тоже был фей по началу, это нормально, - задушевно прошептал он.

Я согнулась пополам от смеха, представив доктора феей.

–  Все кушать! Ничего не знаю, я голоден, очень сильно голоден.

За столом Девон продолжал изображать из себя взрослого и серьезного господина, Ая не замолкала ни на секунду, рассказывая мне все о своих куклах. Британия пыталась Аю накормить. Доктор смотрел на эту сцену с немым обожанием и гордостью главы семейства. Я же чувствовала себя отчасти лишней на этом празднике жизни. Но ни тревоги, ни беспокойства по поводу Виктора не испытывала, было только жаль, что его сейчас нет с нами рядом, тогда картинка казалась бы мне полной.

После простого, но сытного ужина доктор предложил мне остаться еще ненадолго, потому что из его гостей "так просто не вырваться". Британия и Девон, оба собранные, почти суровые ушли делать уроки. Доктор с Аей стали мыть посуду. Доктор мыл, Ая протирала тарелки и ставила их стопочкой. Из неловких детский ручек тарелки то и дело падали, и я поняла почему посуда у доктора была пластиковая.

В просторной комнате, обставленной просто и без изысков, какой-то старой, но сделанной на века, мебелью, мы с доктором и расположились. Ая была с нами, она играла с куклами в больницу. Доктор с тоской поглядывал на сервант, в котором немым укором стояла бутылка коньяку и с интересом на дочку.

Мы недолго обсуждали наши врачебные дела. Когда речь зашла о Кристофе, я вдруг вспомнила свои мысли о Девоне и высказала их доктору.

Ван Чех поднял брови и сложил губы уточкой.

–  Брижит, ты слишком много работаешь. Я понимаю, что психиатрия сама по себе уже диагноз, но не стоит распространять ее на всех и вся, здесь достаточно знаний по детской психологии. Ты заметила последнее слово? Психологии, не Психопатологии…

Ты не представляешь, как эти двое

друг друга любят. Убить готовы любого, кто покусится хотя бы на одного из них. Хотя и вместе им тяжело бывает. Девон не хочет разделять интересов сестры, а Ае сложно разделять интересы брата.

–  Девон мальчик, вот ему и не нравятся куклы, - пробормотала Ая.

Доктор ласково посмотрел на ребенка:

–  Верно, милая. Бри, но ты бы видела, как он ее защищает во дворе… Однажды пришел, все лицо в крови, я думал, череп пробили. Главное, я испугался, а Бри нет. Оказалось просто бровь рассекли. Ну, мужской разговор естественно, спрашиваю, зачем подрался? Девон: Аю защищал, ее кукле открутили голову.

Ая внимательно слушала и хмурилась, вспоминая этот случай. Вдруг она просияла и продолжила играть.

Я кинула взгляд на часы.

–  Поэтому Девон… Он больше пошел в Бри, а Ая наоборот в отца и страдает без него, поэтому ко мне привязалась. Девон сдержаннее и тверже, характер уже сейчас не сахар. Мальчик рассудительный, слава Богу. Так вот, он считает, что Ая слишком шумная. И хочет, чтобы она брала пример с него. Поэтому он держит себя в руках. Хотя чаще Ая берет верх и они вместе балуются, тогда весь дом вверх дном.

–  Я наверное пойду, - меня подкинуло какое-то нервное чувство.

Доктор заметил перемену, но ничего не сказал.

–  Жаль, конечно, что ты уходишь. Бри нашла одну из записок, где меня обещались "раздавить в каменных объятьях", расстроилась, целый день нервничала. Будем разбираться. Спасибо, что посетила нас.

Доктор проводил меня в холл, следом за нами вылетела Ая.

–  Папа, папа, воскреси мне куклу.

–  Что?
– у доктора глаза на лоб полезли.

–  Я видела по телевизору, как священники воскрешают.

–  Боже ты мой!
– ван Чех был совершенно сбит с толку, - Ты уверена, что кукла умерла?

–  Может это летаргия, - поддакнула я.

Доктор бросил на меня испепеляющий взгляд.

–  Что такое летар… - смутилась Ая.

–  Потом объясню, - буркнул доктор, плотно сжав губы.

–  Ну хотя бы отпой ее, если воскрешать не хочешь, - добила Ая.

Доктор закрыл глаза и тяжело вздохнул:

–  Видишь, как мне тяжко приходится, - с довольной улыбкой сказал он. Доктор провожал меня до лифта, хохоча: при ребенке он не посмел громко смеяться, а так он сделал вид, будто бы я говорю что-то смешное.

–  Я не могу над ней. Уже даже в церковь водил и показывал священника. Нет. Вот, ты, папа - священник, и как хочешь, так кукол и воскрешай. Чего ее сегодня дернуло, раньше крестины только… Хотя, все закономерно, раньше были крестины, теперь похороны. Ой, кривая детская логика!

Я добралась до дома быстро. Лишь у подъезда доктора мелькнула какая-то смутно знакомая тень - некто подобный сидел на скамейке в саду стационара.

Дома меня ждал полумрак и тишина. Виктор был дома, но он не встретил меня, даже в коридоре. Света нигде не было. Солнце почти село.