Особый соус для героя

Тихомирова Лана

Может, он спит? Я прокралась на цыпочках в залу, гитара стояла в углу, синтезатор был закрыт, на мольберте стоял уже третий день чистый холст, краски даже не открывались, кисти были разбросаны.

Мне стало холодно, я пошла дальше. Постель нетронута. Виктора не было. Я вышла на балкон. Виктор сидел на железных высоких ящиках, оставшихся от других жильцов, и уставился глазами в точку на горизонте.

–  Что с тобой? Тебе плохо?
– спросила я, подходя.

Виктор медленно повернулся ко мне. Я едва удержалась, чтобы не отпрыгнуть. Его лицо было

желтоватым и бледным, глаза лихорадочно и злобно блестели, взгляд тяжелый и мрачный. Волосы разметал налетевший ветер.

–  Где ты была?
– каменным голосом спросил он, почти не шевеля губами.

–  В гостях. Я звонила тебе, но ты не брал трубку, - промямлила я.

–  У кого в гостях?
– Виктор снова обернулся к горизонту, с той особой интонацией, когда вопрошающему все известно и он просто ждет подтверждения со стороны уже обвиненного.

–  У доктора, - подписала я себе смертный приговор.

–  Ясно, - сказал Виктор, тоном: "Я так и знал!" - И как он?

–  Хорошо.

–  Лучше меня?

–  Чего?

–  В постели лучше меня?

–  Виктор, не пори ерунды! Я очень тебя прошу, - я обняла его, но с таким же успехом могла бы обнимать и каменное изваяние.

–  Я иду спать, - спокойно отстранил мен Виктор, - пока еще чего-нибудь не спорол.

Он вдруг на секунду замер и вытаращил глаза.

–  Рябит?
– мгновенно отреагировала я.

–  Не важно, - Виктор сильно отстранил меня и прошел мимо.

Я привела себя в порядок, порыдав в душе в волю и легла рядом с ним. Он крепко спал и во сне улыбался, как он всегда улыбался мне. Я поцеловала его в щеку, он повернулся ко мне автоматически и обнял. Он весь был будто ледяной, но на душе стал тепло и я уснула.

Проснулась от того, что его нет рядом рано утром. На часах не было и пяти. Виктор обнаружился на балконе. Он сидел абсолютно нагой на кафеле балкона. Утро выдалось пасмурным, моросил дождик. Виктор сидел в позе "лотос", положив руки на колени и закрыв глаза.

–  Ты что делаешь?
– крикнула я.

Виктор не слышал меня. Пришлось его растолкать.

–  Какого черта?
– накинулся он на меня.

–  Это я тебя хочу спросить! Я так и не узнала вчера! Где ты сам-то был?!

–  Я был там, где мне положено быть, - философски ответил он.

–  Да, что же это такое!
– взорвалась я.
– Твое место точно не голым сидалишем на холодном кафеле!

–  Я почти увидел лотос, а ты!
– Виктор трясся от негодования.

–  Делай, что хочешь!
– я бросила в него плед и ушла, пока не прибила этого непутевого, но очень любимого мной человека.

Глава 9.

Утро прошло в нервном напряжении. Виктор не разговаривал со мной, а как-то нервно оглядывался, будто ждал пока я уйду. Решив проверить эту теорию, я собиралась медленнее обычного и наблюдала за любимым. Чем больше было времени, тем злее становился мой возлюбленный. Я рисковала

опоздать, но все равно собиралась тем медленнее, чем больше времени было на часах.

–  Милая, а ты не опоздаешь?
– Виктор старательно корчил из себя заботливого супруга.

–  Не опоздаю, - улыбнулась я, делая вид, что ничего не происходит, - Может позвонить и сказать, что я приболела? Возьму больничный, буду проводить больше времени с тобой, - я прильнула к нему, не спуская глаз с его лица. На нем мелькнул не просто страх, а ужас. Но Виктор совладал с собой. Натянуто мне улыбнулся и потрепал по плечу.

–  Не надо, родная, ты долго не сможешь без своей работы, - Виктор упорно мне улыбался, но с каждой секундой это давалось ему все труднее.

Вдруг он сжал мое плечо чересчур сильно. Я тихо пискнула и отсторонилась, потирая его. Я смотрела на него исподлобья, у Виктора на лице были растерянность и смятение, он сделал это случайно, а мой писк его отрезвил. Он то ли понял, то ли только начал понимать, что делает.

–  Прости, Брижит, - он подался вперед, я инстинктивно сделала шаг назад.

Мы снова замерли. Глаза его расширились, он протянул ко мне руки.

–  Прости, милая, я сам не свой.

–  Я вижу, - обняла я любимого, - пожалуйста, пропей курс. С тобой со времени той бабки что-то не то творится. Так нельзя, милый. Я очень за тебя беспокоюсь.

–  Не хочется.

–  Я понимаю, будет болеть голова, будешь ходить вялый. Но пойми, родной, потом ты почувствуешь себя лучше. А если совсем не хочешь, сходи к доктору. Не хочешь к ван Чеху, - мгновенно отреагировала я на изменения в лице Виктора, - то к любому другому. Я не имею права тебя лечить, я слишком тебя люблю.

Я как могла пыталась загладить упоминание доктора, но было поздно. Между Виктором и мной снова выросла холодая стена. Он опустил руки и почти оттолкнул меня от себя.

–  Тебе пора на работу, - он все еще сохранял ласковый тон, но уже готов был снова закатить мне сцену ревности.

Я быстро собрала вещи и пошла на работу. На летней жаре меня била дрожь.

Я проскочила весь путь до работы, не заметив, очнулась только на дорожке, ведущей к приемному покою. В руках моих была машинально сорванная веточка. Сад зацветал белым. Моя веточка почти сразу осыпалась, пара белых лепестков осталась на ней. Перед глазами проплыл букет, надранный Виктором где-то в саду, ангел выложенный им из этих лепестков, и усеянная листками бумаги палата.

Я села на ближайшую скамейку. Ноги не двигались.

–  По какому поводу траур?
– бодро пробасил над ухом доктор, сдвигая свою шикарную шляпу на затылок.

–  Виктор ревнует меня к вам.

Доктор присвистнул и нахмурился.

–  И что, серьезно ревнует?

–  Очень. А еще я сегодня на рассвете застала его сидящим в позе "лотос" абсолютно голым на балконе, представляете?

–  Голым задом на кафеле?
– удивился доктор.

–  Угу, - покивала я.

–  Мрак, - констатировал доктор, - А он йогой занимался когда-нибудь?