Остров жизни
Шрифт:
Сельские переглянулись. Искреннее непонимание было написано на лицах одних, другие же уже все для себя решили, и это отнюдь не говорило в пользу ситуации.
Гай был огорошен, и лишь благодаря этому поверженному противнику удалось подняться, не напоровшись на пару лезвий.
– Сэр Ланв Деревянный, – проговорил он торжественно. – Для меня честь с вами познакомиться.
«Мальчишки».
Закатив глаза и покачав головой, Зое с подносом в руках толкнула покатым бедром дверь. Двор, колесо, припорошённое ледяной пылью, и изгородь так же как и её, связанная из прутьев меж жердей. Единственное кузница Вены имела стены, и лишь эта деталь недвусмысленно намекала
«Не нужно им знать. Ни к чему это».
«Лишь заглянув за поворот, я в полной мере оценил, как хороши была гроза и кочки по эту сторону».
(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).
***
Закат окрасил снег в цвет крови. Асс был чёрен как туча. Усевшись прямо на обледеневшее дерево, мужчина мерно раскачивался, вперив взгляд ввалившихся чёрных глаз в землю. Дверь хлопнула, и бывший задиристый мальчишка вздрогнул, втянув голову в плечи. Бездонные, точно впадины Тромо, зрачки отразился лик женщины.
– Зое, а у меня ведь дочь. Кэтрин назвали, как бабушку. А как же она теперь?
«Кар-р-р-р!»
Не успела Зое хоть сколь-нибудь позабыть чёрную череду стволов, как глядь, вновь она рядом. И поводья те же. Единственное, если раньше поле поблёскивало слева, то теперь оно тянуло свои бескрайние просторы по правую руку. Огонь метался, обдавая светом обветренные лица. Меж стволов слышались удары могучих крыльев. Ночь, час сов и волков.
«И чего же эта скотина безрогая не спит в таком случае?» – зло подумала Зое, принимая голову спящего на её плече мальчишки. – Нет, в самом деле. Ночь, не время для дневных созданий. Нельзя же в самом деле жить одновременно и по обе стороны мира.
«Кар-р-р» – пронёс ветер над головами бредущих.
– Фь-ю-ю-ю! Пошли! Так мы и до утра не доберёмся.
Ивес скрипнул зубами. По своей же инициативе повторно заменяющий одну восьмую лошади, он чувствовал, как позвоночник против всяких законов анатомии и логики ссыпается в таз.
– Доедем, – интонацией передавая эпитеты, проскрипел мужчина. – Вот петухи свистнут, и доедем.
Бредущий рядом Пепин покосился на умудрённого сединой старика с неприкрытым уважением.
– А вы курятник не закрыли?
Рассвет. Ослепляющий и яркий. Несущий жизнь рассвет, при взгляде на который на глазах наворачивались слёзы, но смотреть на который можно было бесконечно. Рассвет, разгоняющий ночных тварей. Нет ничего прекрасней рассвета, даже если ты промёрз до костей, меж стволов хлопают пепельные крылья, а сплошная заволока облаков, сколько ни вглядывайся, не даёт увидеть солнца. Лишённый оттенков, вмёрзший в равнину мирок, по которому брела маленькая группа. Ивес не дотянул до рассвета ровно четверти часа. В спине мужчины что-то загадочно тренькнуло, и, хотя тот все силы приложил, дабы доказать собственную трудоспособность, прочим ничего не оставалось, кроме как водрузить его на тюки, которые тот до этого момента толкал. Жалко его было Зое. Сидел, теперь нахохлившись точно воробей, потухшим и запылённым. Ловя взгляды, мужчина, впрочем, неизменно фыркал и отворачивался, высокомерно скрестив руки. Стыдиться ему было нечего.
Белёсая дымка хрустела под сапогами. Лицо уже не жгло: у Гая будто и не было лица. Кожа его обернулась восковою маской, а она уже не может ни чувствовать, ни двигаться, выражая эмоции.
Гай был удивлён и растерян. Он и предположить не мог, что об этом, с вашего позволения, «поединке» [1] с сэром Будом, узнают за приделами пары деревень и тем паче не думал, предположить не мог, что весть о нём разойдётся так широко. Ладонь легла на затылок, приглаживая вечно выбивающиеся махры.
– Скальд? – уточнил Гай. Как ему самому казалось, это было единственное разумное объяснение.
– По просьбе самого сэра Буда, – дополнил посидевший собеседник. – Гордись не только победами, но и поражениями. Днями, когда пришлось скрестить меч с тем, кто сильнее тебя.
– Достойный рубака не обязательно достойный человек.
Удивлённый взгляд сэра Стэра упёрся в крестьянина, совершенно непримечательной внешности. Потёртые шоссы и жюпель, на котором места не хватало для следов штопки. Единственная примечательная деталь, которую можно было выделить в его внешности, – это вязкая тьма усталости, поселившаяся в глубине глаз.
– Слова достойные рыцаря, виллан. Достойные рыцаря.
«И тут я увидел свет».
(Кузьма Прохожий. Проходя Мизерию).
Хруст снега. Конь покачивался, и седок медленно ходил в седле. Металлические кольца заиндевели так, что движения рыцаря были затруднены до невозможного. Острые кончики усов опустились, но взгляд, серый и пронзительный, всё так же устремлён был в бесконечность.
– Рыцарь, не странствующий, а остановившийся на одном месте. Живущий для людей и среди людей, способный в любой момент отстоять их интересы. Возможно, ты не знаешь, но целое движение зародилось в ту ночь. Уже не меньше сотни носящих шлемы на гербах изменили жизнь по твоему примеру. Корона от этой тенденции не в восторге, но так как основные свои обязанности, защищать, они выполняют, и запретить было бы неуместно. Для нынешнего сражения копья собрать, во всяком случае, было куда как проще.
«Защищать», – повторил про себя Гай. Стэр всё сильнее напоминал ему сэра Ланца, и это сбивало с толку. Ланв не знал, что как ему поступить со старым, забытым в безусой юности чувством. Десять лет в оруженосцах. Неужели он так скоро забыл всё, чему его учили. Так скоро?!
– Поворот! – объявил зычный голос со стороны телеги, и ни для кого не было секретом, кому ому он принадлежал.
Всего пара лье, но дома они увидели немногим раньше обеда. Полозья зацепились у самого поворота, так что пришлось разгружать, а иначе никак невозможно было вытолкать. Гай кряхтел и пыжился, вместе со всеми, плечом упираясь в заиндевевшее дерево. Они силились. Телегу перекашивало, полозья приподнимались. Кобыла фыркала, в который раз напоминая о возрасте, и всё возвращалось на круги своя. До следующей попытки.
Неужели Гай забыл. Бесконечная череда посуды, снаряды, стирающие руки и правила, которые зубрились ночь за ночью. Забыл всё это?
Ивес сидел хмурый. Впрочем, как и всегда. Взгляд его остановился на лице юного рыцаря, брови сошлись на переносице. Мужчина вновь поёжился. Кто-то додумался сунуть кочергу в тюк, и это вызывало жуткие неудобства.
***
Деревня стояла пустой… по счастью. Многие до боли всматривались в тёмные родные окна и также выдыхали с облегчением, пряча глаза от детей. Зое нашла Гюстава. Мальчик проснулся незадолго до того, как на горизонте замаячил поворот, и после стольких часов игр выглядел более чем бодро.