Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)
Шрифт:
Стипе Шувар следующим образом сформулировал суть реформы:
Ключевой вопрос заключается в том, может ли образование способствовать обновлению и воспроизводству классовых различий, или же оно их уменьшает и уничтожает… Даже сегодня мы все еще судим о молодых людях по тому, кто их предки, а не по тому, кто они сами или кем они могут стать… Мы обращаем внимание на их бабушку, дедушку, отца. Это показывает, что классовые конфликты во время социалистической революции сохранились в виде разделения, существующего на основе социального происхождения. Некоторые семьи находились на стороне революции, некоторые семьи были на стороне контрреволюции. И так как наше общественное образование не обладает достаточной силой, чтобы противостоять реакционному семейному воспитанию, то существует большая вероятность того, что семья породит реакционного отпрыска или, по крайней мере, мелкого буржуа 476 .
476
Suvar S. Skola i tvornica [School and factory]. Zagreb: Skolska knjiga, 1977. Str. 92.
Ранее
477
Ibid. Str. 89.
478
Ibid. Str. 93.
Можно почти наверняка утверждать, что Шувар заимствовал некоторые свои идеи из рассуждения Грамши об общем «распределении» интеллекта, а отсюда о возможности развития «органической» интеллигенции 479 . С этой точки зрения обеспечение поступления в университет детей рабочего и крестьянского происхождения кажется вполне разумным шагом на пути создания преданного рабочему классу интеллектуального слоя. Удивительно, что на этом реформа не остановилась, тем более что «позитивная дискриминация» существовала в некоторых университетах Югославии уже со времен окончания Второй мировой войны. По сути дела, реформа была направлена на обращение социального неравенства, так как она в одно и то же время «повышала ценность» работников сферы производства, составлявших рабочий класс, и «обесценивала» интеллектуальный общественный слой, привлекательность которого была, как утверждалось, основной причиной стремления к (высшему) образованию. Таким образом, образование было не только инструментом для прекращения воспроизводства социального неравенства. Предполагалось, что оно в самом буквальном смысле превратит интеллектуалов в рабочих. Шувар сформулировал это следующим образом: «Задачу социалистической реформы образования можно сформулировать следующим образом – уничтожение интеллигенции!» 480
479
Gramsci A. Selection from Prison Notebooks / Eds. Hoare, Q. and G. Novell Smith. London: Elecbook, 1999. P. 140.
480
Suvar S. Op. cit. Str. 97.
Роль интеллигенции при коммунизме, – конечно, очень сложный вопрос 481 . Однако в контексте настоящей работы особенно важно содержащееся в словах Шувара указание на то, что реформа образования осуществлялась во многом под влиянием динамики отношений между государством (под которым подразумевается Союз коммунистов Югославии) и интеллигенцией, особенно концентрировавшейся в университетах. В 1968 – 1971 годах возникли два общественных движения, которые бросили радикальный вызов порядку социалистической Югославии, и оба они были в некоторых важнейших отношениях тесно связаны с образовательными учреждениями. Одно из них зародилось в Белградском университете, другое – в Загребском и других хорватских университетах и постепенно стало частью более широкого студенческого движения, известного как «Хорватская весна». Эти два движения составляют ближайший контекст реформы, и, чтобы разобраться в ее идеологии, нам нужно прежде обратиться к югославской университетской истории конца 1960-х годов.
481
Konrad G., Szelenyi I. Intellectuals on the Road to Class Power. N.Y.; L.: Harcourt Brace Jovanovich, 1979.
«Семена» волнений в Белградском университете были, очевидно, посеяны в 1966 году, когда начавшиеся протесты против американского вторжения во Вьетнам привели к серии столкновений, в ходе которых полиция вошла в здание университета, что вызвало острое неприятие как со стороны студентов, так и со стороны интеллектуалов, воспринявших этот шаг как нарушение университетской автономии 482 . В 1967 году группа студентов написала письмо в поддержку студентов и профессоров Варшавы, и, таким образом, впервые инициатива подобного действия пришла «снизу», так как оно не было инициировано руководством университетского комитета Союза коммунистов 483 .
482
Arsic M., Markovic D. R. ‘68: Studentski bunt i drustvo [’68: Student protests and the society]. Belgrade: Istrazivacko-izdavacki centar SSO Srbije, 1985. Str. 32.
483
Ibid. P. 58.
В
Первые серьезные столкновения между студентами и полицией в Белграде произошли 2 июня 1968 года, после случайного инцидента между студентами из университетских общежитий и мелкими надомными предпринимателями, жившими неподалеку. На следующее утро студенческая демонстрация вышла по направлению к центру Белграда. Студенты несли портреты президента Тито и выкрикивали лозунги «Тито, партия», «Есть ли у нас конституция?», «Нам нужна работа» и «Долой социалистическую буржуазию». Не дойдя до моста через Дунай, они столкнулись с полицейским кордоном, который попытался помешать продолжению демонстрации.
Возникла патовая ситуация, для разрешения которой на место прибыла делегация представителей властей, однако – до или, по некоторым источникам, во время переговоров – полиция напала на студентов, использовав слезоточивый газ, дубинки и в какой-то момент даже огнестрельное оружие. 4 июня полиция ворвалась в залы Академии художеств в Белграде и избила студентов. Студенты ответили на это «оккупацией» университета, решив остаться в нем до тех пор, пока их требования не будут выполнены 484 . Белградский университет был переименован в Красный университет имени Карла Маркса, а студенты надели значки с красными стрелками в синем круге, шутливо заявив, что красный цвет означает их самих (очевидно, они видели себя глашатаями общественных перемен), а синий – цвет окружающих их полицейских мундиров.
484
Arsic M., Markovic D.R. Op. cit. Str. 84 – 85.
С самого начала было ясно, что студенческие протесты были вызваны проблемами, связанными не только с непосредственным окружением этих групп или с университетами, но и с гораздо более широким социальным контекстом. Прежде всего, студентов волновала проблема социального неравенства, они говорили о росте «красной буржуазии», привилегированного бюрократического общественного слоя, который все больше разрастался в обществе, где, как предполагалось, не должно было быть элит. Студенты, намного обогнав свое время, считали, что лозунг «равное образование для всех» означает, что социальный состав студенчества должен пропорционально отражать социальное разнообразие населения. Протест остро поднял также проблемы безработицы и нехватки рабочих мест, вызывавшие разочарование молодых образованных людей. Политическая программа белградских студентов состояла из следующих требований: «(1) немедленное проведение реформы образовательной системы и приспособление ее к потребностям нашего экономического и культурного развития, а также самоуправления, (2) реализация конституционно гарантированных прав на равное образование для всех молодых людей, (3) принятие закона об университетской автономии» 485 .
485
Arsic M., Markovic D.R. Op. cit. Str. 107.
Нетрудно заметить, что в то время студенческий протест был наиболее радикальной формой критики коммунистического режима в Югославии 486 . Студенты обрушивались на недостаток объективности по отношению к студенческим демонстрациям в прессе, провозглашали роль университетов в развитии критического мышления и требовали большего участия студентов в управлении, а также автономии университетов. Однако помимо этих, уже достаточно радикальных требований социальная и политическая критика в буквальном и в переносном смысле «выплеснулась» за стены университета и затронула проблемы экономической реформы, демократического контроля над правительством, свободы слова и собраний, социального неравенства и роли образования в его воспроизводстве. Таким образом, студенческий протест не просто был неудобен для власти как опасное выражение социального расслоения и конфликта в обществе, которое считалось и изображалось хорошо функционировавшим, но представлял непосредственную угрозу режиму.
486
Ср.: Burg S.L. Conflict and Cohesion in Socialist Yugoslavia: Political Decision Making Since 1966. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1983.
Неудивительно, что власти всеми силами пытались как можно скорее подавить и ослабить студенческие волнения. Были запрещены публичные выступления, к студентам применяли физическую силу, запретили студенческие газеты – прежде всего газету «Студент», выпускавшуюся в Белградском университете.
Официально протесты закончились после того, как президент Тито обратился к студентам в транслировавшейся по телевидению речи, в которой он произнес знаменитые слова c «признанием» правоты студентов. При этом сегодня, в ретроспективе, хорошо видно, в каком свете режим решил изобразить протест: