От колеса до робота
Шрифт:
— Товарищ врач, разрешите доложить, у меня на участке вчера один крепильщик три раза чихнул.
Баранцев заставил себя улыбнуться:
— Наконец-то — забота о людях… Пришлите его в здравпункт.
— А план кто будет выполнять?
— Не могу же я его заочно лечить, — сказал Баранцев, с трудом сдерживаясь.
— Сами таблеточку в забой занесите. Заодно опять поучите, как уголек рубать.
Баранцев собрался ответить шуткой. Но, взглянув в насмешливо прищуренные глаза, вдруг задохнулся и сдавленно проговорил:
— Сейчас же пришлите
Семенов подмигнул подошедшим товарищам и засвистел.
— Вам плевать на людей! — быстро и горячо заговорил Баранцев. — Они у вас боятся пойти к врачу. Не имеете права! Как хозяйчик…
Семенов побледнел.
— Посторонитесь-ка, — тихо сказал он, — вы за нас денег не заработаете.
— А! — закричал Баранцев. — Деньги выколачиваете! За счет здоровья товарищей! Планом прикрываетесь!..
Весь день потом Баранцев придирался к фельдшеру по пустякам, так что старик в конце концов обиделся.
— Трех врачей на шахте пережил, все были мной довольны. А тут, подумать, не на то окно банку поставил. Пожалуйста, переставлю, нетрудно…
Баранцев краем глаза увидел его коричневые трясущиеся руки и, злясь на себя, чувствуя, что дня, часа не может больше оставаться среди этих людей, выскочил в коридор и побежал к начальнику шахты.
Тот писал, низко наклонив над столом большую круглую голову. Не разгибаясь, исподлобья поглядел.
— Происшествие?
— Ухожу! Завтра же ухожу с шахты!
— В декрет, что ли? — сочувственно спросил начальник, продолжая писать.
— Вам смешно? Врач на шахте никому не нужен. Вам нужны Семеновы. Ради чего здесь все делается? Человек? Черта с два. Деньги! Заработать побольше! Вроде Семенова! Которые губят в человеке… Человеческое…
— Что это вы с Семеновым все лаетесь? — поморщился начальник. — Будто враги.
— Враги! Вот, вот! Враги! — обрадовался слову Баранцев.
Он уже не мог остановиться. Он бросал начальнику несвязные, горькие, наболевшие слова о том, что люди здесь думают только о себе, о своем благополучии, о своем кармане, что во все высокие и красивые понятия уже никто не верит и все притворяются.
Начальник осторожно отложил перо и выпрямился. Но тут зажужжал телефон. Не спуская глаз с Баранцева, он взял трубку.
— Что? Повтори. Сейчас узнаю. — Встал, положил трубку на стол. — Странно… — тихо сказал он Баранцеву, точно тот мог слышать другую часть телефонного разговора. Потом, с усилием возвращая себя к предыдущему: — Сейчас, доктор, договорим. — И быстро вышел.
Баранцев только того и хотел: договорить. Не замечая, что что-то случилось, он бегал по кабинету и повторял про себя все, что бросит в лицо невозмутимому и самодовольному начальству. Он вспоминал, с какой чистой радостью ехал сюда год назад, после института. Грудь разламывало от любви к людям. Что он получил здесь в ответ? Откровенную издевку. С первых дней. С самого первого спуска в шахту.
Тогда каждая треснувшая балка крепления, каждый сломанный поручень, выхваченные лучом лампы, пронизывали
— Смотрите же, гвоздь торчит! Кто-нибудь напорется!..
— Да, непорядок, — качал головой фельдшер и спокойно шел дальше.
Фельдшер привел его в дальний забой. Откуда-то сверху сочилась вода, лилась за ворот, хлюпала под ногами. В глубине забоя тускло поблескивал жирный угольный пласт. Несколько человек в мокрых комбинезонах, сидя на корточках, возились у какой-то машины.
— Наш новый доктор! — громко объявил фельдшер.
Шахтеры, спеша, орудовали ключом и ломом и, не обращая на них внимания, бранились.
— Самый знаменитый человек на шахте! — зашептал фельдшер, указывая на Семенова.
Баранцеву захотелось немедленно сделать что-нибудь для этих людей — внести сюда кусочек живого солнца, свежий запах тайги…
— Плохо тут у вас!
Семенов поднял голову, внимательно поглядел на него.
— Форточку забыли открыть!
— Какую форточку? — не понял Баранцев. — Надо осушить забой. Организовать проветривание. Освещение дать хорошее. Есть же правила…
— Помощь явилась! — насмешливо буркнул Семенов, продолжая работать.
— Можно ведь сделать канавки для стока! — радостно предложил Баранцев.
Семенов встал и, глядя в сторону, угрюмо сказал:
— Идите, доктор. Не мешайте людям деньги зарабатывать.
От обиды у Баранцева застучало в висках.
— Деньги?! Я вам про человеческие условия, а вы — «деньги»!
Он резко повернулся и стукнулся обо что-то каской. Ему показалось, что сзади засмеялись.
Баранцев отправился к главному инженеру поговорить обо всех торчащих гвоздях и сломанных досках.
И начались у него бесконечные споры и ссоры из-за этих гвоздей, поломок и сквозняков.
— Послушайте, надо понимать: это шахта, а не часовой завод! — устало говорил ему главный инженер.
Но Баранцев не хотел этого понять.
Почему-то получалось, что чаще всего он сталкивался с Семеновым.
Как-то он пришел в забой сразу после взрыва. Еще издали увидел: едва отгрохотало, Семенов выскочил из ниши и весело крикнул:
— В темпе, ребята!
И, не ожидая, пока забой проветрится, не обрушив нависших после взрыва кусков породы, шахтеры ринулись к углю.
— Стойте! Нельзя! Против правил! Запрещаю! — высоким голосом кричал Баранцев, расставляя руки и пытаясь их задержать.
Его просто смели с дороги. Заскрежетал транспортер. И пошел из забоя уголек.
Баранцев пожаловался в шахтком. Но шахтеры ввалились на заседание гурьбой и отстояли Семенова.
— Я же о вашем здоровье! За вас бьюсь! — кричал Баранцев.
Но ему казалось, что он бьется о глухую стену, что деньги, заработок превратились для этих людей в высшую цель. И он чувствовал себя среди них чужим и чуждым со своими порывами и призывами.