Отражение

Ярошинская Ольга

Он поднялся с кресла, вышел из-за стола. Карта мира, занимающая полстены его кабинета, была артефактом, изготовленным на заказ и главное — на его чаросвете.

Тибальд приложил ладонь к карте. Пару мгновений ничего не происходило, а потом карта расцветилась огоньками. Весь его род. Чаросветы белых котов.

Нисса сглотнула, слегка успокоившись, и принялась перебирать огоньки, большей частью сосредоточенные в городе. При касании над каждым вспыхивало имя.

Тибальд отошел к бару, плеснул себе выпить,

вернулся в кресло.

Нисса дернула головой, отбрасывая светлые пряди и начала заново — с края карты, тщательно перебирая огоньки.

— Что Лиза делает в городе Черных котов? — пробормотала она. — Ее слуги сказали, что она лежит дома с мигренью. Значит, у нее правда любовник…

Тибальд сделал большой глоток, обжегший горло и согревший грудь. Он терпеливо ждал, но Нисса дошла до края карты и начала снова. Ее пальцы задрожали, а на глазах вновь выступили слезы.

— Найрин должна быть где-то здесь, — упрямо повторила она. — Моя дочь не могла просто исчезнуть!

Стакан опустел, затем закончился второй, а с ним и выдержка Тибальда. Он подошел к Ниссе, обхватил ее за плечи. Ненадолго обнял, похлопав по спине, а потом, развернув, подтолкнул к двери.

— Нет, — прошептала она. — Нет!

— Мне жаль, — сказал Тибальд, выставляя ее из кабинета. — Мне правда жаль. Найрин была хорошей девочкой.

Не слишком хорошей, зато перспективной.

Закрыв дверь, Тибальд наложил на нее чары, защищающие и от воздействия, и от шума. Истерика Ниссы оборвалась резко, как будто ее отрезали ножом.

Огоньки на карте мерцали мелкими звездочками, и Тибальд, погасив их, посмотрел на город Альваро. Обвел его пальцем, прижал ладонью центральный дворец, будто пытаясь раздавить и стереть с лица земли. Черный пес очень упрям и никогда не сдастся. Нельзя оставлять его вживых. И его щенка тоже. Хорошо бы Серые уладили эту проблему.

***

Найрин исколола все пальцы, пытаясь зашить прореху на драной рубахе, затем ей доверили помыть пол, но она лишь размазала тряпкой грязь по полу.

— Первый раз вижу такую неумеху, — раздосадовано сказала тетка, поставленная тут за главную.

Все звали ее госпожа Фиц. Вроде бы она поехала в Ночь добровольно, да еще и за плату. Найрин подозревала, что эта рослая дебелая баба любит власть даже больше денег.

— Я ничего не помню, — буркнула Найрин. — Мне сказали чарослово — и все, пустота.

— Может, твоя белобрысая башка с рождения пустая. Покажи руки.

Найрин приподняла ладони, и тетка вздохнула.

— Вряд ли ты вообще что-то делала этими ручками. Может, ты была шлюхой?

— Не исключено, — кивнула Найрин, и госпожа Фиц хмыкнула.

— Ладно, пойдем на кухню. Может, удастся тебя пристроить к чему-то простому.

Вскоре выяснилось, что белоручка Рина отлично управляется с ножами. Салат она порезала

быстро и тонко.

— Ну, вот, — удовлетворенно протянула госпожа Фиц. — Ты небезнадежна. Каждому можно найти применение, если подойти с умом.

Вокруг сновали подавальщицы, поварята, посудомойки. Главным на кухне был жирный повар с красной мордой, который оглядел Найрин с головы до пят, перебрал толстыми пальцами порезанный ею салат и кивнул. Он тоже был из теней, но, как и Фиц, приехал в Ночь за оплату — господа чаросветы не хотели рисковать своим здоровьем и есть из рук тех, кто их ненавидел.

— У нас сегодня особые гости, — сказал повар. — Так что уж постарайтесь.

Только Найрин успела подумать, как бы незаметно плюнуть в тарелку, как он добавил:

— К нам прибыла сама Наследница ночи.

Сперва стихло все, кроме котла, булькающего в очаге, а потом по кухне прокатилась волна возбужденного шепота, и все, не сговариваясь, кинулись к маленькому окошку на дверках. Найрин удалось отвоевать свои пару мгновений у мутного стеклышка, запотевшего от чужого дыхания. Она протерла оконце рукавом и во все глаза уставилась на чаросветов, сидящих у дальнего стола.

Сердце подскочило к горлу, в ушах зашумело, и Найрин прижала руку к груди. Она не помнила, кто эта девушка, но ни один человек не вызывал в ней таких сильных эмоций. Мэдерли. Найрин не сомневалась — это она. Темноволосая, белокожая, по виду — обычная тень.

Остальные чары не привлекли ее внимания. Разве что брюнет. Побрить бы его, а то щетина как у шахтера.

Ее отпихнули, и Найрин отошла к разделочному столу.

— А можно я отнесу им обед? — попросила она госпожу Фиц, но та лишь фыркнула.

— Еще чего! У тебя руки-крюки, вывалишь суп на господ чаросветов. Сиди уж тут, порежь вон капусту.

Подавать еду доверили Моне, хорошенькой девушке с огромными темными глазами и ямочками на щеках. Она справилась и никого не облила, а когда вернулась, возбужденно заговорила:

— Они идут в Ночь! Представляете? В самую Ночь! Это что же… Это значит, они идут исполнять пророчество? А наша Мэдерли так и светится! Вон тот темненький чар взял ее за руку, и бах! Она замерцала, как светлячок! А чар с золотыми кудрями даже ущипнул меня за… мягкое место.

Она захихикала, работа постепенно пошла своим чередом, а госпожа Фиц встала у дверей, чтобы никто больше не пялился на господ чаросветов. Когда прогудел сигнал, Найрин пошла в барак. Если кто и хватился ножа, то на нее не подумал.

Трой выглядел таким уставшим, будто за день постарел лет на пять. Плотная пыль забилась в поры, въелась в рыжие волосы, которые словно бы потускнели.

— У нас получилось, — хрипло сказал он. Откашлявшись, сплюнул темным. — Еще пару ходок — и оружия хватит на всех.