Отвергнутые воспоминания
Шрифт:
Вернитесь, сыны Эстонии,
Вернитесь, мы ждем вас.
Не бросайте на гибель раненых
И павших всех приведите домой.
[94]
На кораблях умерло 2000 человек, в трудовых батальонах – 12 000 и в Красной армии – 10 000 мужчин.
Арнольд Мери, один из участников моего фильма, бывший политрук Красной армии, пытается оправдать свою деятельность и в восстановившей независимость Эстонии. События тех лет он объясняет так: «Этих мужчин отправили в трудовые батальоны, на лесозаготовки
* * *
Тоомас Хийо пишет, что сотни эстонских мужчин, в принудительном порядке мобилизованных в Красную армию, попали там в сталинскую мясорубку, обвиненные из-за их происхождения в шпионаже.
В июле 1941 года «эвакуировали» от немецкой оккупации в Советский Союз 25 000 человек, из них 5000 умерло в России, 1100 пропало без вести и 500 удалось бежать за границу. В 1939–1941 годах Эстония потеряла 100 000 человек, половину из них – навеки.
В 1940 году НКВД разделил всю территорию страны на несколько округов, в каждом из которых следовало составить списки местных «антисоветских элементов». Это было подготовительным этапом великой депортации 1941 года. Историк Март Лаар написал книгу, составленную из воспоминаний того времени.
Организация депортации была поручена так называемым «тройкам» (орган, состоящий из трех советских служащих), создаваемым по полученным из Москвы инструкциям. Они создавались как на местном уровне, так и общереспубликанском. В ЭССР тройка НКВД была в следующем составе: народный комиссар госбезопасности ЭССР Борис Кумм, народный комиссар внутренних дел ЭССР Андрей Мурро и первый секретарь ЦК КП (б) ЭССР Карл Сяре.
Бригады начали свою деятельность 14 июня около 1–2 часов ночи. Семьи, которые вечером легли спать, не предчувствуя ничего плохого, разбудили среди ночи и зачитали им, сонным, постановление, на основании которого они подлежали аресту или высылке. Под плач сонных детей обыскали квартиры, при этом часть драгоценностей тут же попала в карманы депортирующих. Для сбора дорожных пожитков предоставлялось от 20 минут до часу. Всего для проведения операции было подготовлено 490 вагонов, в том числе вагоны для охраны и других чиновников. Охота на людей продолжалась до утра 16 июня. Согласно телеграмме, отправленной 13 июня из Москвы в Ригу, в Эстонии депортации подлежало 11 022 человека, в действительности же этих людей оказалось на 1000 меньше. 28,4% депортируемых составляли дети до 14 лет, 21,5% (или 2158) – мужчины 20–49 лет и остальные – женщины, подростки и старики.
Мужчин, арестованных в июне 1941 года, разлучили с семьями уже на железнодорожных станциях, и большинство женщин и детей видели тогда последний раз своих мужей и отцов. 17 июня 1941 года поезда с депортированными уходили через Нарву и Изборск с территории Эстонии. И чем дальше, тем страшнее становилась ситуация в поездах. По инструкциям, количество людей в вагонах составляло 30, на самом же деле их было там 50. В набитые битком вагоны свет проникал через узкую щель. Воды не было, люди испражнялись в желоб, прорубленный в полу вагона. Духота, жара и невыносимая вонь стояли в вагонах.
На одной из железнодорожных станций из одного вагона в другой распространился слух, что одна женщина убила своего четырехлетнего ребенка, вскрыв ему вены. Ее поймали, когда она, будучи в полном умопомрачении, хотела так же поступить с собой. Несчастную мать вывели из вагона вместе с трупом
14 июня, день депортации, наступил для эстонцев неожиданно, у моей мамы и ее сестренки-близнеца только что начались школьные каникулы. Они ждали 18 июня – празднование своего 11-летия. И хотя мамина семья в этот раз не была депортирована, было чувство, что всю Эстонию отправляют в Россию.
В начале 1990-х Алли Лейво написала тогдашнему главному редактору газеты «Постимеэс» Вахуру Кальмре следующее письмо.
«Приближается 14 июня. Хочу написать Вам об одной ужасной истории, которую рассказала мне около 20–30 лет назад моя знакомая, заранее проверив, что дверь заперта и под окнами нет подслушивающих. С восходом солнца поезда с депортируемыми отправлялись в Россию со станции Валга. Находящиеся вагонах и провожающие со слезами запели песню «Моя Северная страна золотого солнца». Кто-то бежал за поездом, кто-то слушал грохот удаляющихся вагонов, прижав голову к рельсам. Прошла неделя или полторы, шепотом стали говорить о том, что на станции Валга стоят два вагона с детьми. Четыре или пять девчонок пошли посмотреть. На запасном пути стояло два вагона, их охранял мужчина с винтовкой. Девчонки остановились. Солдат понял, что они боятся его, отошел в сторону и сделал вид, что не замечает их. Девчонки посмотрели в щель вагона. Он был забит посиневшими, а также умершими от жажды детьми. Дети сидели, прижавшись друг к другу, они были без одежды, пальцы держали во рту, губы окровавлены, кто-то висел на полках головой вниз. В вагоне находились дети от грудного возраста до семи лет.
Вероятно, это были дети, которых разлучили с родителями, может быть, дети эстонских офицеров. Имя этой женщины, видевшей все, К. Лепик, она была озабочена тем, что об арестованных эстонских офицерах и их женах до сих пор ничего не известно».
Внуки Алли Лейво не знают, отправила ли бабушка это письмо, теперь ее уже нет в живых. После восстановления независимости Алли Лейво через газету хотела выяснить – знает ли кто-то про этих детей? Где находится их могила? Ответа на этот вопрос так и не найдено.
* * *
Лишь недавно, благодаря исследованию Айги Рахи-Тамм, мне стало понятно, что из 10 000 депортированных осталось в живых только 4000 человек. Остальные умерли в России от голода и болезней; в течение первого года практически все дети до трех лет. По данным Государственной комиссии по исследованию репрессий оккупационной политики, в вагонах для скота было выслано из Эстонии детей до 4-х лет 930, 5–9 лет – 1014, 10–15 лет – 1074 и 15–17 лет – 987. Всего несовершеннолетних депортированных 4005. И хотя эти цифры не совсем точные, они дают своеобразный обзор. В их числе должны быть убитые и арестованные дети. По некоторым источникам, жертвой советского террора стал 81 ребенок.
Яан П. из Пярну вспоминает.
Мне тогда было 13 лет, моей сестре Хельми – 7 лет, кроме нас, ночью на лугу была и 19-летняя девушка из Тори Лилли Тилк. 8 июля 1941 года Пярну захватили немцы. Скотину оставили на лугу, так как фронт оставался еще за Лавассааре. В ночь на 9 июля между одиннадцатью и часом появились отступающие советские матросы, 10–15 человек. Спросили лишь: «Говорите по-русски?». Через некоторое время один из матросов пронзил штыком грудь Лилли Тилк, а вскоре получил удар штыком и я, затем последовал еще один удар в грудь. Потом били по голове прикладом винтовки, я потерял сознание. Лилли Тилк стала жертвой кровавого убийства.[96]