P.U.M.E.
Шрифт:
Вдруг Брейсер, молчавший всё это время, заговорил:
— Саймон, это определённо корабль Великих Создателей.
— Боже! — вскрикнула от неожиданности Элис. — Кто это говорит?
Я рассмеялся:
— А… Я же не представил вас. Это Брейсер, мой друг и помощник. Тот самый непонятный протез, про который ты хотела спросить, но забыла. Брейсер, поздоровайся.
Из ладони моей левой руки вылез небольшой человечек и помахал рукой.
— Здравствуйте, Элис, Саймон часто думает о вас. Приятно познакомиться!
Мы с Элис покраснели и переглянулись, а затем я попытался объяснить:
— Я нашёл его внутри корабля, который был внутри планеты и… Ну это долгая история.
— Самое главное, что корабль,
Элис замерла с лицом полным страха и удивления.
— Неужели…. — выдавила она из себя. — Неужели ты живой. Фрактануться можно, это живой. — Элис перевела взгляд на меня, а затем вновь посмотрела на Брейсера. — Не может быть. Мне ещё казалось странным: почему из тебя выходит две ауры Пумы… — Она протёрла глаза руками. — Теперь понятно. Вау…
— Это да, но к чему ты рассказывала про корабль?
— А, точно! Мы с тобой — результат генной инженерии, причём запредельно высокого уровня. Я боюсь предположить, но всё же: большая часть нас с тобой — людская часть. В нас с тобой течёт кровь Крейза Феникса, Аманды Мелони и ещё десятка разных генов. Чем же мы тогда отличаемся от людей? — Элис выдержала непродолжительную паузу после своего вопроса. — Внутри нас, помимо людской крови, течёт ещё и… Как бы это так сказать. Что-то, что получили с корабля этих Великих Создателей. Мне показывали фотографии, и я думала, что это обычные шары из неизвестного материала. А когда увидела Брейсера — всё встало на свои места. Скорее всего, — Элис посмотрела на мою левую руку. — Мы с ним родственники.
— Мне сложно в это поверить, но, допустим. Зачем нас тогда создали?
— Целью Эдэма всегда было лишь одно — счастье, безопасность и свобода людей. Поэтому нас и создали. Мы должны разобраться с Катарсисом как минимум в космосе, а, в идеале, и на Земле.
— Но земля же совершенно неприступна… — возразил я.
— Была когда-то, но сейчас мы знаем, как проникнуть внутрь.
Я закрыл глаза и выдохнул. Некоторые пазлы начали складываться, но общей картины я так и не увидел. Элис продолжает говорить что-то, однако продолжать разговор становится страшно. Чем больше она рассказывает, тем больше мне не хочется ей верить. Тем больше мне хочется укрыться одеялом и уснуть.
— Оставишь меня одного? — попросил я.
— Конечно, если что — зови, — сказала она и удалилась в сторону капитанского мостика.
Приятная тишина перебивалась только шумом двигателя и движением извилин в моей голове. Я так давно не оставался один. Снизив яркость освещения и удобно устроившись на койке, я положил руку на лоб и начал массировать виски большим и безымянным пальцами. Я ничего не понимаю. Эдэм, Javelin, SpaceVerasity. Теодор, Аеон, Джинбей, Элис. Я. Что связывает все эти вещи? Что случилось с Теодором? Почему он вдруг перестал быть собой? Связано ли это с его поведением в баре? Что происходит в Javelin’e и почему началась война? Почему мне кажется, что я нахожусь в центре всего этого? Разве не добился ли я своей цели? Чудовище, именующее себя Мистер Х, мертво. Почему я не счастлив? Я должен сделать что-то ещё. Боль вновь накатывает на тело, старые и новые раны и ссадины начинают реветь. Голова тяжелеет. Какие бы мышцы ни отвечали за поднятие век — сейчас у них нет сил.
СОН
Я стою на небольшом постаменте. Вокруг бесконечное, занимающее весь горизонт и вертикаль цветочное поле. Надо мной небо из маленьких колокольчиков, облака из ромашек. Я поворачиваю голову направо. Там стоит маленький Теодор, он моего роста. Его детские руки показывают вперёд. Там стоят двое. Мужчина с лицом Мистера Х и девушка, но её лица я не вижу. Теодор
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Глаза широко раскрыты. Тело покрыто мурашками от холодна. В комнате с медицинскими блоками никого нет. Рядом со мной на специальном подносе стоит тарелка с кашей и кружка остывшего чая. Я подкрепился и озноб прошёл. Дверь, ведущая в кабину пилота, шумно открылась. На одном из стульев сидит Чарминг, обычный на первый взгляд андроид. Однако, рассмотрев его получше, я заметил несколько красноватых модификаций, которые сильно выделялись на фоне его серебристого тела. Должно быть, его тело — лишь физическая оболочка, а сам Чарминг — бортовой ИИ этого судна. Уставшая Элис с синяками под глазами разлеглась на другом стуле и меланхолично смотрит в иллюминатор.
— Доброе утро.
— Доброе, — томно ответила Девушка.
— Добрый день, Саймон, как ваша рука? — имитирующий интонацию озабоченности голос донёсся со стороны андроида.
Кажется, я уже совсем позабыл о своей руке, точнее, о её отсутствии. Брейсер периодически проводит какие-то манипуляции с Пумой, но вряд ли это может заменить мне поход к врачу. Каждое движение левым плечом вызывает небольшое пощипывание. Я наклонил шею и жадно вдохнул. Противный запах сукровицы и мяса ударил в нос.
— Не знаю, не болит вроде, — ответил я.
— Отлично, значит инфекцию удалось побороть.
Я поднял взгляд на космическую пустоту, находящуюся за иллюминатором. Не знаю, где конкретно мы летим, но эта область удивительно пустая и тёмная даже для космоса. Где-то в сотнях и тысячах световых годах справа светит яркая звезда. Что мне всегда казалось интересным: солнечне лучи от звёзд хоть и летят с невообразимой скоростью света, но даже эта скорость в масштабах вселенной — ничто. Когда наблюдатель видит свет звезды, находящейся от него в тысяче световых лет, это не значит, что он видит саму звезду. За время, которое понадобилось свету, чтобы добраться от звезды до наблюдателя, сама звезда могла уже погибнуть, но наблюдатель узнает об этом только через время, когда последние предсмертные лучи света достигнут его глаз. Если так подумать, то, когда мы поднимаем голову в ночное небо и смотрим туда, мы не видим ни один объект в настоящем времени. Мы видим тот свет, который был излучён в нашу стороны триллиарды и квинтиллионы секунд назад. Мывидим прошлое звёзд и космоса в настоящем времени, а осталось ли хоть что-нибудь там на самом деле? Даже если всё звёзды в галактике в одну секунду поглотит мистическое и абсолютное чудовище, питающееся ядрами солнц, то для нас ничего не изменится. Ещё какое-то время мы будем видеть то же, что видели до этого, даже не подозревая, что эта сущность летит к нам.
Я поворачиваю голову: Темнота космоса. Пролетает заледеневший метеор. Чуть левее — зеленоватая туманность, похожая на паучью сеть, которая смешалась с пчелиными сотами. Ещё левее темно, а затем — что-то странное. И так совершенно тёмная область космоса в центре имеет нечто, что поглощает любые остатки света. Бездна немного искажается.
— Чёрная дыра! — вскрикиваю я. — Разве мы не на предельном расстоянии от неё? Нам нужно разворачиваться и скорее!
Удары сердца ускорились, а дыхание стало резким и прерывистым.