P.U.M.E.
Шрифт:
— Ого, вот оно как значит, — задумчиво произносит он. — Живой? Это нам очень поможет.
«Уважаемый Фе’тжи, прошу вас подвинуться. Если позволите, я хочу осмотреть травму,» — звучит голос Валентина у меня в голове.
Как же он ловко обращается с Пумой. Он намного слабее меня в объёмах энергии, но однозначно, куда искуснее меня. Его Пума, будто танцуя, извивается плавными линиями вокруг него.
«Фей’джи,» — поправляет учёного Брейсер. — «Конечно»
После своих слов мой фамильяр, впервые за долгое время, изменяет свою форму, обращаясь в колье. Потоки воздуха ударяют в плечо, открывая ещё незаживший рубец. Начинает сильно щипать. Я сморщился
— Ох-ох… Значит Пума? Сильный у тебя был соперник. Небось Смертельная шлюха? — Пума Валентина начинает закручиваться, как ураган. — Кхм… Да, пожалуй, неслабо она тебя. Сейчас.
Зрелище не для слабонервных: шмотки окровавленной плоти, вперемешку с дроблёными костями и разорванными, будто дикими собаками, мышечными волокнами закручиваются и измельчаются прямо в воздухе. Кровь уже собирается хлестать из вен, но Валентин движением мизинца затыкает их, не позволяя мне умереть от потери крови. Остальной же частью кисти он совершает вращательные движения, будто размешивая невидимый сахар в невидимой кружке кофе. Повернув голову на пару градусов, я увидел озадаченное и напуганное лицо Элис, однако она ничего не сказала, как и я. Удивительно, но боли почти нет. Точнее, я её не ощущаю. Левую лопатку скрутило, как и всю верхнюю часть спины, а лицо сжалось в ужасающей гримасе. Мой организм явно чувствует всё то, что происходит. Но боли я не испытываю. Странное чувство. Спустя несколько секунд кровавая каша, левитирующая в воздухе, образует однородное нечто телесно-кровавого цвета, а затем, как пластилин или глина, приклеивается к обрубку левого надплечья. Валентин резким толчком пропитывает меня своей Пумой, и плечо быстро начинает зарастать кожей.
— Вот и всё, как новенькая. Точнее… — брюнет задумался. — Как новенькое. Плечо, но без руки. Тут уж извини. Кхм-кхм, да… Но, с другой стороны, у тебя есть такой чудесный товарищ. Неплохая у вас синергия с ним получается, а?
— Ага… Спасибо, — я будто разучился разговаривать.
— А где ты, если не секрет, конечно, нашёл живого… Фей’джи, правильно?
Брейсер медленно переполз на своё место. Теперь задержки между мыслью и движением почти нет, кажется, моя новая рука работает лучше любого протеза.
— Планета: Ya-5y0. Система: OP-h1. Чудесным образом поверх брошенного корабля Создателей наросла, слой за слоем, планета. Там и нашёл.
— Ооо… Да-да! Припоминаю, мы хотели туда отправить отряд, но никак руки не дошли… Щас все очень заняты.
Мы прошли слой жилых зданий и подходим к лабораториям. Люди из окон машут мне руками.
— А что вы тут изучаете? — спрашиваю я.
— Ты совсем ничего не помнишь, да? — Валентин посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. — Мы тут изучаем всё, что поможет человечеству наконец победить. С уклоном в Пуму, конечно.
В голове вдруг стрельнуло: «А почему я вообще им доверяю? Почему доверяю Элис? Не хотят ли все вокруг просто воспользоваться мой силой? Может Мистер Х и был прав, говоря, что я втянут в какую-то игру…»
— Сомневаешься? — вдруг спросил меня мужчина.
Всё время забываю, что пользователи способны считывать настроения других. Я немного оторопел от вопроса.
— Ну… Не то чтобы, но..
— Неудивительно. Ты через многое прошёл, да ещё и не помнишь ничего. А мы тут в каких-то шпионов играем, — он рассмеялся. — Ты помнишь, откуда у тебя этот шрам на щеке?
— Кажется, отец водил меня куда-то, а потом появился этот шрам. Но без подробностей, Отец. Кхм. Крейз ничего мне так и не рассказал.
— Хм… Хм-хм, — Валентин обернулся в сторону Элис. — Ты ему
— Я думала, ещё не время, да и у вас, Валентин, всегда лучше получается рассказывать истории.
— Ладно, смотри, — Валентин остановился и посмотрел мне прямо в глаза. — Эту штука в твоей щеке — моя разработка. Замок, так я её назвал, защитил тебя от ненужного внимания, скрыв твою Пуму. Не уверен сработает он или нет. Уже сколько? С десяток лет прошло, но, по задумке, если ты приложишь руку к щеке и произнесёшь: “Явись”, а затем выпустишь немного Пумы, то тебе явится видение, которое тебе оставил отец. Можешь сейчас, а можешь на удобном диванчике, когда..
Я не дослушал. Правая рука рванулась к щеке.
— Явись, — крикнул я.
Резкая слабость в ногах обрушила меня. Надеюсь, меня успели поймать.
— Крейз, я активировал замок. У тебя есть может три, максимум пять минут.
— Хорошо, — отвечаю я, держа в руках плоскую пластинку, которая вытягивает Пуму.
У меня грубоватый мужской голос, потрескавшиеся от работы и сухого воздуха руки. Запах плесени и холод земли подвального помещения заставляет моё тело покрыться мурашками. На старом деревянном столе лежит карбоновый кейс. Рядом с ним — небольшой пластмассовый бокс, внутри которого в жидкости, сильно бьющей по носу спиртом, плавает скальпель. Чуть правее лежат медицинские нитки и игла.
— Кхм-кхм, — собираюсь с мыслями я. — Саймон, сынок… — на глазах наворачиваются слёзы. — Я… Мы с мамой. Твоей мамой… — слёзы стекают по щекам к подбородку, уворачиваясь от крошечных волосков щетины. — Пожалуй, когда ты увидишь и услышишь это, не знаю в каких обстоятельствах это произойдёт, но знай, что мы любим тебя. Ты уже, наверное, знаешь, что мы не совсем твои родители, — я мну нижнюю часть лица свободной рукой, а затем нервно смеюсь. — Ну, а хотя, какая разница? Ты ведь знаешь, что мы любим тебя. Не обижайся на нас, пожалуйста. Знаешь, это не совсем гуманно так поступа…
— Крейз, ближе к делу, время может закончиться, — произносит Валентин.
Я смотрю на него и киваю. Молодое и красивое лицо, длинные опущенные до плеч волосы. Белый халат.
— Ну а что я должен сказать ему? — спрашиваю я на повышенных тонах. Руки начинают трястись.
— Скажи ему то, что сказал бы отец своему сыну.
Я выдыхаю.
— Сегодня пятое марта 2708 года. Если ты слышишь и видишь это, дорогой Саймон, ты уже наверняка встретился с Валентином. Он хороший мужик, ха-ха. Можешь считать его своим крёстным, — я опускаю взгляд на странную пластинку в своей руке. — Вот эта штука должна запечатать твою Пуму. Сейчас непростые времена. Катарсис бушует и проминает под себя Javelin. Хотя, пожалуй, если ты будешь смотреть эту запись, — я сморщился подумав, что запись — не лучшее слово. — Всё будет ещё хуже. Но я надеюсь, что ты никогда это не увидишь и мы справимся своими силами. Прости, что сегодня мама не пришла, мы стараемся не вызывать подозрений. Вот… Прости.
Последнее слово я произношу почти шёпотом. Закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу.
— Всё. Что дальше? — спрашиваю я через время, обращаясь к Валентину.
— Теперь нужно внедрить замок в его тело. Ты всё подготовил?
— Да, в соседней комнате.
— Возьми скальпель и нитку с иголками.
Я делаю как он сказал, и мы идём в соседнюю комнату. По её центру стоит дряхлая медицинская тележка с колёсиками, на которой спит Саймон. Мой сын. Слёзы накатывают по второму кругу. Мы подходим ближе. Валентин берёт скальпель из моих рук.