Память льда
Шрифт:
— Проклятие?! Поверь мне, Мхиби, Крупп не способен проклясть даже шелудивого пса. Наверняка он и не предполагал, чем для тебя обернется возрождение Рваной Снасти.
— Здесь ты права. Как видишь, я тоже понимаю, что сделал он это вовсе не затем, чтобы причинить мне зло. Крупп выполнял повеление древнего бога, когда тот решил вмешаться в дела людей. И вот, руководствуясь добрыми намерениями, древний бог породил чудовище. Каллор ведь недаром так назвал Серебряную Лису. Высохший труп Ночной Стужи, запертая внутри душа Рваной Снасти — и все это сплетено вместе т’лан имасским колдовством. Кошмарное создание. Древний бог решил сохранить души и для этого привлек
— Заговор? Но зачем, Мхиби? С какой целью?
— А ты не знаешь? Никогда не поверю, чтобы ты не знала.
— Догадываюсь. Ты решила, что они устроили заговор против… тебя.
— А разве не так?
Изо всех сил, какие в ней еще оставались, Мхиби отшвырнула миску, расплескав несъеденную похлебку. И услышала сначала всплеск, потом стук — и, наконец, удивленный вскрик Мурильо, который, похоже, оказался на пути у летящей посудины.
— Давайте стерегите меня! — процедила сквозь зубы Мхиби. — Кормите меня. Следите за мной, чтобы я не покончила с собой. Что это, как не заговор? Меня навещают какие-то абсолютно посторонние женщины, а моя дочь… моя дочь… почему она не приходит? Когда я в последний раз видела ее лицо? Когда?
Корлат положила руку на плечо рхиви. Ее голос звучал тихо, но твердо:
— Мхиби, я докажу тебе, что мы — не враги. Я докопаюсь до самого дна, узнаю правду и обязательно расскажу тебе. Обещаю.
— Тогда расскажи о сегодняшних событиях. Нынче днем я… что-то почувствовала. Потом Колл с Мурильо говорили про какую-то стычку между Круппом и Каладаном Брудом. Где в то время была Серебряная Лиса?
— Там же, — ответила Корлат. — Меня позвал Скворец, а она поехала вместе со мной. Не стану скрывать: между Круппом и Воеводой действительно произошла стычка. Но еще раньше твоя дочь… нашла себе защитников. Только она не решается распространить эту защиту и на тебя тоже. Понятия не имею почему, но Серебряная Лиса считает, что ты в опасности. Источника этой опасности я тоже не знаю.
«Зато я знаю. Эх, Корлат! Ты самых простых вещей не видишь, а еще говоришь о дружбе. Я действительно в опасности. И ее источник — во мне самой».
— Защитники? Кто же они и откуда?
Тисте анди шумно вздохнула:
— Серебряная Лиса просила ничего не говорить тебе о них. Я не понимала почему, но согласилась. Теперь вижу, что поступила неправильно. По отношению к тебе, Мхиби. Существует заговор или нет, но я не хочу участвовать в подобных делах. Знай же: защитниками твоей дочери оказались волки. Громадные древние звери.
Мхиби задрожала от ужаса. Издав дикий вопль, она протянула руку и ногтями впилась в щеку Корлат.
— Это те самые охотники! — закричала рхиви.
Корлат поспешно отпрянула.
— Ну конечно, они хотят меня убить! — твердила Мхиби. — А моя дочь… моя дочь ворвалась даже в мои сны. Духи предков, вы слышите? Она решила прикончить меня!
К повозке подскочили встревоженные Колл и Мурильо. Корлат зашипела на них, требуя, чтобы оба отошли в сторону и не создавали напрасной паники. Но Мхиби уже не слышала ее слов. Сморщенные пальцы с длинными, безобразными ногтями продолжали царапать воздух. Бедняжке казалось, что предательство
«Моя дочь! Может, и она была среди тех восьми волков? Они загнали меня, как дикую козу. Теперь я понимаю. Волки исполняли волю моей дочери. Напрасно я боялась, что они вопьются в мою плоть. Это сделает она сама, Серебряная Лиса. Она подойдет ко мне с ножом в руках, и в ее глазах не будет ничего, кроме холодной решимости».
Радостная улыбка мгновенно слетела с лица Скворца, когда, повернувшись навстречу Корлат, он увидел на правой щеке возлюбленной четыре параллельные царапины. Раны тисте анди еще сочились кровью, которая капала на пол, а глаза ее сверкали, будто раскаленное железо.
Малазанец невольно попятился:
— Корлат, что случилось?
— Слушай меня внимательно, — отчеканила она ледяным тоном. — Я хочу знать все тайны, которые ты от меня скрываешь. О том, как возрождалась Рваная Снасть… об этих проклятых т’лан айях… и о том, какие приказания ты отдал тем двум малазанкам, что охраняют Серебряную Лису. Отвечай немедленно.
Внутри у Скворца все похолодело, а черты его лица исказились под напором исходящей от Корлат ярости.
— Приказания? — удивленно переспросил он. — Я не отдавал тем женщинам никаких распоряжений. Я даже не велел им охранять Серебряную Лису. Они вызвались делать это добровольно. Уж не знаю, что такого особенного мои солдаты могли рассказать Мхиби, но в любом случае беру на себя ответственность как их командир. Если своей болтовней они напугали бедную женщину… можешь не сомневаться: церемониться с ними я не стану.
— Постой, Скворец.
Корлат заметно обмякла. Теперь ее била дрожь. Командору захотелось обнять тисте анди, однако он удержался. Интуиция подсказывала ему, что Корлат нужно успокоить, однако наряду с этим он чувствовал, что время для нежностей пока еще не настало.
Скворец огляделся по сторонам, нашел кусок сравнительно чистой тряпки, намочил ее в лоханке с водой и протянул Корлат, которая молча следила за его движениями. Глаза женщины постепенно стали темно-серыми. Она стояла, не делая никаких попыток взять тряпку, и Скворец медленно опустил руку.
— Почему Серебряная Лиса настаивала, чтобы ее мать ничего не узнала о т’лан айях? — осведомилась тисте анди.
— Не имею ни малейшего понятия. До этого момента я думал, что ты в курсе, Корлат.
— Ты решил, что я… знаю больше?
Он кивнул.
— Ты считал, что я… скрываю от тебя… какую-то тайну? Что-то связанное с Серебряной Лисой и ее матерью? — (Малазанец пожал плечами.) — И злился на меня за это?
— Нет, что ты.
На некоторое время в шатре воцарилась тишина А потом тисте анди подала голос:
— Ну, долго мне еще ждать, пока ты наконец решишься промыть мои раны?
Скворец облегченно вздохнул и с предельной осторожностью стал водить тряпкой по оцарапанной щеке Корлат.
— Кто это тебя так? — тихо спросил он.
— Мхиби. Похоже, все мои добрые намерения только обозлили ее.
— Увы, так часто бывает с добрыми намерениями.
— Ох уж эти трезво мыслящие малазанцы, — усмехнулась тисте анди. — Вам чужд восторженный взгляд на мир, но, может, это и к лучшему. И почему мы всегда считали вас не более чем воинами? Каладан Бруд, Аномандер Рейк, Каллор… да и я тоже… мы все смотрели на тебя и на Дуджека Однорукого как на некую вспомогательную силу. Этакий меч, которым в случае необходимости сможем защититься. Теперь-то ясно, какие мы глупцы. Никто из нас так и не понял истинного положения вещей.