Память льда
Шрифт:
— Кажется, она снова заснула, — сказал Мурильо.
— Так даже лучше, — отозвался Колл.
— Мне почему-то вспомнилась моя бурная молодость, — продолжал Мурильо.
— Тут и впрямь есть что вспомнить, дружище.
— Ох и необузданный я был. Растрачивал себя направо и налево.
— Да уж. Что ни вечер, то новая вдовушка, которой ты пудрил мозги, чтобы под утро бесследно исчезнуть.
— Я и вправду притягивал женщин как магнит. Ты не поверишь, Колл, но это не требовало с моей стороны никаких усилий…
—
Мурильо вздохнул:
— Даже не верится, что я был таким. Но я постарел и сполна заплатил за дни беспутной молодости.
— Ты хотел сказать — за ночи.
— Какая разница? Я и не заметил, как у меня появились соперники. Молодые, горячие. Марак из Паксто. Высокий, гибкий. Женщины просто вешались на него, где бы он ни появлялся. Ловкий парень, ничего не скажешь… Или взять Перрила из М’некрае.
— Мурильо, сделай одолжение, избавь мои уши от перечисления своих конкурентов.
— Да я, в общем-то, хотел сказать другое. Хорошее было времечко. Сколько лет я жил на всю катушку, в свое удовольствие. И сейчас мне хотя бы есть что вспомнить. Дни… впрочем, и ночи тоже… былой славы. Но сейчас, глядя на эту несчастную рхиви…
— Понимаю, о чем ты. Кстати, обрати внимание на ее медные украшения. Видишь браслеты? Это подарок Круппа. Говорит, якобы привез их из Даруджистана.
— Ну и что в них особенного? Самые обычные браслеты.
— Не совсем. Ты ничего не заметил? Ну да, тебе ведь было не до этого: ты же вспоминал свое славное прошлое. Так вот, когда Мхиби спит, браслеты делаются ярче.
— Серьезно?
— Могу поклясться на кипе носовых платков Круппа.
— Странно.
— А сейчас они тусклые. Значит…
Даруджийцы умолкли, а затем оба присели рядом с Мхиби. После продолжительной паузы рука, лежавшая на плече женщины, слегка сжала его.
— Жаль, что нельзя взять свои слова обратно, — прошептал Мурильо.
«А зачем, даруджиец? Ты ведь сказал правду. Те слова исходили из твоего сердца. Какой бы беспутной ни была твоя молодость, твое сердце всегда оставалось щедрым. Ты просто высказал вслух то, что я говорю себе мысленно. Но сути это не меняет. Неужели я так жалко выгляжу? Стоит ли меня жалеть? Похоже, только когда я сплю. Мне в лицо ты ничего не говоришь и думаешь, будто это проявление доброты. Однако это обижает меня, ведь такое поведение больше похоже на равнодушие.
Я молчу, и они молчат. Просто смотрят на меня, два заботливых чужака.
Сколько же моих уродств вы сейчас видите? Но ваши чувства — ничто в сравнении с тем, что ощущаю я сама».
Цепочка ее мыслей стала рассыпаться. Перед глазами Мхиби вновь появились охристые тона далекой равнины ее снов…
«Бежать, надо бежать».
И она побежала.
Войдя в шатер, Дуджек сдернул перчатку и яростно зашвырнул ее в дальний конец шатра. На лицо Однорукого было лучше не смотреть.
Скворец
— Ну не безумие ли это? — рявкнул верховный кулак.
Он опрокинул в себя содержимое одной кружки и стал расхаживать по шатру.
Командор уселся поудобнее и, с наслаждением вытянув свои измученные ноги, сделал несколько больших глотков. После чего осведомился:
— Которое именно из проявлений безумия ты имеешь в виду, Дуджек?
— Да уж, список становится слишком длинным… Увечный Бог. Сколько жутких историй про него мы слышали. Самые омерзительные легенды ходят про этого искалеченного ублюдка…
— Например, «Поэма о Сковывании» за авторством Рыбака Кельтата…
— Я не ахти какой любитель всяких там баллад, но мне доводилось слышать отрывки. В тавернах чего только не услышишь! Словом, с меня хватит… Клянусь яйцами Фэнера, не ради такой войны я пошел на союз с Каладаном Брудом!
Скворец прищурился: видеть верховного кулака в подобном состоянии ему доводилось крайне редко.
— Ну что ж, расторгни этот союз… на радость Каллору.
Однорукий перестал расхаживать туда-сюда и повернулся к своему ближайшему помощнику:
— Продолжай.
— Бруд и раньше знал об этом, — произнес Скворец и мысленно добавил: «Как и Корлат». — Думаю, Аномандер Рейк тоже знал. Сюда же стоит добавить и Каллора, хотя мне очень не понравился этот жадный блеск в его глазах. Итак, двое Взошедших, к которым вскоре прибавится третий. Видишь ли, верховный кулак, это нам с тобой Увечный Бог не по зубам. Так оставим его другим: вот пусть Взошедшие и боги с ним и воюют. Как-никак Каладан Бруд и Аномандер Рейк оба приложили руку к пленению Увечного Бога.
— Ты хочешь сказать, что это их проблема, а не наша?
— Грубо говоря, да.
— Однако за их ошибки всем нам придется очень дорого заплатить, причем, похоже, уже совсем скоро. Не знаю, как ты, но я не желаю, чтобы моя армия служила кормом для к’чейн че’маллей. Мы отправлялись совсем на другую войну. Мы шли уничтожить Паннионский Домин — империю смертного человека.
— Пойми, Дуджек: и Провидца, и нас в равной степени дергают за ниточки.
— И что, теперь я должен утешаться этой мыслью?
Ярость верховного кулака вспыхнула с новой силой. Он налил себе еще одну кружку, залпом выпил эль и смахнул пустую посуду со стола. Скворец спокойно поднял ее и наполнил заново.
— Нам ли с тобой жаловаться на манипуляции?
Дуджек не ответил.
«Я вполне понимаю, каково тебе сейчас, старый вояка. Но эмоциями делу не поможешь. Здесь нужно рассуждать трезво и ясно».
— А вот я верю, — тихо сказал он Дуджеку.
— Во что? — огрызнулся тот. — Или в кого? Не томи душу, скажи!