Пария

Райан Энтони

Глаза Лорайн затуманились, и она опустила голову.

– Тодман затащил меня в конюшню прямо перед тем, как лучники из роты Короны дали первый залп. «Теперь ты моя», сказал он. «И лес, и всё. Всё моё. Так приказали король и герцог». Я сопротивлялась, пыталась вырваться, но он был сильным мужиком. «Лорайн, он убил бы нас всех», сказал он, и я знала, что это правда. Я так много раз пыталась увести Декина с безумного пути, но его было не свернуть. Его сломала потеря той благородной мрази, которую он называл своим отцом. Я знала это, но всё равно шла за ним. Потому что так и получается с теми, кого мы любим, да? Вот почему этот

языческий хуй знал, что ты поедешь один по этой дороге именно в этот час. Ты отправился спасать безумную бабу, которая думает, будто получает видения от Серафилей. Я же послушно следовала за безумцем, который считал себя герцогом. Любовь нас обоих сделала дураками.

Той ночью я убила Тодмана. Не очень-то было и сложно. Несмотря на весь свой скрытый ум, он был человеком, которым управляла похоть. Только притворилась благодарной шлюхой, и он уже ослабил хватку – достаточно, чтобы я разрезала его от хера до гланд. Уродливая смерть, но на мой вкус он сдох слишком быстро. Частью его соглашения было то, что я достанусь ему. Он сказал им, что я тоже участвую в этом плане, так что мне оставалось только подыграть. И всё равно этот ублюдок Левалль собирался вздёрнуть меня вместе с остальными, но королевский защитник и слышать об этом не хотел, как и новый герцог, которому я очень быстро понравилась. А ещё больше я ему понравилась, когда он услышал мудрость моих советов, но, думаю, влюбился он в меня только после того, как я придумала план, как очистить леса от оставшихся разбойников. Элвин, то, что я сделала с роднёй Эрчела, было местью, а не предательством, и я в могилу сойду, настаивая, что без них мир стал лучше.

Тогда её губы дрогнули. На глазах выступили слёзы, она провела рукой по моему лбу и поднялась.

– Но не без тебя. Твоя смерть – это необходимость, а не удовольствие. Я вижу, ты всё ещё винишь меня, всё ещё цепляешься за свою ненависть. Я не могу оставить тебя за своей спиной. Не сейчас. – Она сунула руки под накидку, откинула её и показала раздутый живот. Я решил, что она уже на четвёртом или пятом месяце.

– Так ты скоро принесёшь герцогу наследника. – В животе снова забурлило от вероломного страха, но мне хватило силы духа ухмыльнуться. – Это его? Или ты еблась со всеми его воинами, пока не нашлось настолько грязное семя, что смогло прорасти в твоей ядовитой утробе?

Сильный удар в челюсть наполнил рот железным привкусом крови, и перед глазами полетели звёздочки. Больно, конечно, но ещё и удивительно. Прежняя Лорайн прирезала бы меня в тот же миг.

– Ты столько перенёс, и все равно остался злоязыким ребёнком, – выдохнула она, отходя от меня. – Я думала, до тебя можно достучаться, что можно пронзить ненависть, которой ты себя окутал. Я нашла бы тебе местечко возле себя. Это герцогство моё во всём, кроме имени. То, что мы могли бы сделать… – Она замолчала, увидев, как злобно я на неё смотрю, и безнадёжно вздохнула.

– Я вижу только один способ с этим покончить, – сказала она, закрыла глаза и выпрямила спину, собираясь с духом. А потом, не взглянув больше на меня, она повернулась к цепарю и кивнула.

Он приближался, и страх наконец победил ненависть. Глаза цепаря блестели от предвкушения. В моей голове пронеслось множество отчаянных надежд. В последний миг из теней появятся Суэйн и остальные. Арбалетный болт со свистом вылетит из темноты и убьёт каэритское чудовище. Тория свалится на него, словно

бешеная лиса. Ничто из этого не случилось.

Цепарь положил руку мне на голову, и я почувствовал, как от этого прикосновения у меня скрутило живот. Я сдержал жалобные мольбы, поднимавшиеся изнутри, но знал, что стану умолять, когда он примется за дело. В конце концов, я не отличался от всех тех, кто плакал, умолял и обещал в последних мучениях.

– Что ещё сказала тебе Доэнлишь? – спросил цепарь, сжимая пальцы на моём черепе. – Скажи правду, и я закончу быстро.

Я судорожно вдохнул, собираясь посоветовать ему отыскать ветку побольше и выебать себя ею. Впрочем, с губ сорвались совсем другие слова:

– У неё была книга. Книга с пророчеством.

Его пальцы замерли, и огненная маска его лица приобрела потрясённое выражение человека, одновременно изумлённого и перепуганного. Он произнёс тихим, детским голоском:

– Кни…?

Кончик ножа Лорайн выбил несколько зубов и показался между его губ. Это был её фирменный смертоносный приём – единственный удар в основание черепа, нанесённый с такой силой, что лезвие пробивало насквозь. Цепарь задёргался и выкашлял один зуб мне на лицо, а потом кровь полилась густым потоком, который окончился, когда Лорайн выдернула клинок, позволив телу упасть.

Она сурово и укоризненно посмотрела на меня, присев на корточки, и вытерла лезвие об его шкуры.

– Ядовитая утроба?

Мне хватило ума ответить самым нейтральным тоном, каким только возможно:

– Я был уверен, что ты дашь ему убить меня.

Лорайн засопела, обшаривая одежду цепаря. И её руки показались с кольцом ключей.

– Полагаю, – сказала она, снова присев возле меня, – что это закроет все вопросы между нами.

Я жадно смотрел на ключи в её руке, сердце стучало от недавней опасности. И всё же я колебался. Я так долго пестовал месть, что забыть о ней оказалось сложнее, чем ожидалось – как отрезать часть души, какой бы обманчивой и больной она ни была. Я молчал так долго, что Лорайн снова меня ударила – но на этот раз скорее отвесила пощёчину.

– Очнись, Элвин! Я сказала тебе правду, и я знаю, что ты её услышал.

Разумеется, она оказалась права. Она была прекрасной актрисой, и возможно впарила мне ложь. Но зачем? Если бы были верны мои давние подозрения, то она просто стояла бы молча и смотрела, как цепарь меня убивает, или вообще даже смотреть не стала бы. Зачем герцогине лично заботиться об уничтожении старого врага, о котором лучше забыть?

– А он знал? – спросил я. – Декин. Или умер, думая, что ты его предала?

Лицо Лорайн напряглось, её горло перехватило, губы сжались в суровую линию. По всей видимости нелегко описывать судьбу человека, которого она, несомненно, любила. Но я тоже его любил, по-своему, и хотел знать.

– Я видела его лишь раз, перед тем, как его утащили, – сказала она. – Он слышал, как я подтверждала историю несчастного Тодмана, и заверяла, будто это я придумала всю эту замечательную ловушку. Я посмотрела на него, когда его бросили в телегу, всего окровавленного и закованного в цепи. Он улыбнулся мне, Элвин. Всего на секунду, но он всегда мог многое сказать одной улыбкой. – Она сунула кольцо ключей мне в руку. – Он знал.

Лорайн помедлила, суровость на её лице снова сменилась тёплой улыбкой, а потом она прижала губы к моему лбу.