Пария
Шрифт:
Сарай, в который нас запихнули, оказался маленьким и забитым колотыми дровами, и нам пришлось жаться друг другу, чтобы согреться. Охранники удивили меня, бросив нам пару одеял и приличный запас хлеба, сыра и воды.
– Не глотай всё разом, – предупредил я Торию, когда дверь захлопнулась, и она набросилась на хлеб. – Живот, который так долго пустовал, должен заново привыкнуть к еде. Он всё исторгнет обратно, если съешь слишком быстро.
Она сразу стала жевать медленнее и старалась не встречаться со мной взглядом, несмотря на близость. Я завернул нас в одеяла, и пар от нашего дыхания стал смешиваться на
– Даже если это займёт все мои оставшиеся годы, – сказал я с набитым сыром ртом, – я отыщу этого языческого гада.
Тория глянула на меня и снова отвела глаза, оставив мне чувство чего-то несказанного, но очень важного.
– Что? – спросил я.
– Слова, которые он сказал, – проговорила она и снова замолчала, нерешительно замерев.
– Ты говоришь по-каэритски? – сказал я, и настойчиво пихнул её, когда она не ответила.
– Каэриты в южных герцогствах обычное дело, – недовольно пробормотала она. – По большей части они там торговцы, которые работают на дорогах между портами. Я выучила несколько слов, когда была моложе. Эорнлишь – это значит «судьба». Думаю, он сказал «судьба – это ложь». Хотя он говорил не очень-то уверенно.
– Какая судьба?
– Блядь, а мне откуда знать? Как бы то ни было… – она пожала плечами, – наверняка он пожалел, что не убил тебя по дороге.
С этим я не мог поспорить. И намеревался со временем хорошенько расспросить цепаря о его непонятных словах, и может даже даровать ему быструю смерть, если он ответит нормально.
– Ты не убежал, – сказала Тория, прервав поток моих мыслей, которые уже скатились к замыслам мести. – Там, на болотах. Почему?
– Как он и сказал, я бы очень быстро сдох. Остаться было умным решением.
Она снова бросила на меня взгляд проницательных глаз.
– Ты врёшь. Это плохо.
Еды у меня в животе становилось всё больше, и её действие оказало уже настолько укрепляющий эффект, что с моих губ слетел небольшой смешок:
– Почему?
– Потому что, когда ты не убежал, ты создал обязательство, я теперь обязана тебе жизнью. А это многое значит там, откуда я родом.
– И откуда? Ты ещё не рассказывала.
Её овальное лицо раздражённо дёрнулось, и она снова откусила хлеба.
– Неважно. А важно то, что мне не дозволено дать тебе умереть.
– Не дозволено кем?
– Серафилями, конечно. Если ты умрёшь из-за моей оплошности, то они никогда не пропустят меня через Порталы.
Из горла у меня чуть не вылетел новый смешок, но тут же стих, когда я увидел серьёзность её лица. Это была не та непоколебимая набожная уверенность, которую я видел в Конюхе, но всё равно, это лицо отражало искреннюю веру.
– Тогда не давай мне умереть, – сказал я. – Хотя, подозреваю, тебе придётся нелегко, поскольку я не собираюсь оставаться в Рудниках ни часом больше, чем потребуется, а во время побега придётся рискнуть.
– Отсюда никто не сбегал. Каждый разбойник в королевстве это
– За последние недели я должен был умереть дюжину раз, и всё же я ещё дышу. Не волнуйся, я тебя не брошу. – Я положил руку ей на плечи – впервые прикоснулся к ней, почувствовав только кости и мышцы, почти ничего мягкого. Я почти ожидал, что она оттолкнёт меня, но она придвинулась ближе, из-за потребности в тепле, как я понял.
– Я всё ещё не собираюсь с тобой ебаться, – предупредила она. – Какие бы обязательства между нами ни были.
– Я постараюсь скрыть своё горе, миледи.
Тория издала тихий звук, не совсем смех, но уже в следующих её словах не было ни тени веселья:
– Лучше бы тебе попридержать свой язык, который так неплохо складывает слова. Вряд ли нашим товарищам-рудокопам они понравятся.
Прелести еды и сравнительного тепла вскоре начали меркнуть, сменившись тревожной скукой по мере того, как истекали два дня в сарае. Мы с Торией обменивались разбойничьими байками о различных событиях, от удивительных неудач до неожиданных барышей. Она по-прежнему до обидного скупо рассказывала о своём прошлом, но из того, что мне удалось узнать, её карьера началась в Дульсиане – самом южном герцогстве Альбермайна. Ещё она наворовала денег на проезд, а где и хитростью пробиралась по Алундии, а потом переехала в Альберис, самое населённое и богатое герцогство королевства. Меня особенно интересовали её рассказы о Куравеле, огромном городе, где располагался двор короля Томаса. Как говорили, людей там жило – не счесть. Судя по её описанию, для таких, как мы, это было плохое место.
– По большей части там одни дома друг на дружке, между которыми узкие улицы, забитые дерьмом, нищими или полумёртвыми. Добыча скудная, если только ты не хочешь резать глотки для какой-нибудь банды. Они управляют шлюхами и пивными и постоянно сражаются между собой. Если мы отсюда когда-нибудь выберемся, то туда я не вернусь.
Её в свою очередь очень интересовала моя жизнь с легендарным Декином Скарлом. Я знал, что в Марке он был фигурой весьма известной, но, похоже, в королевстве его слава достигала каких-то абсурдных величин.
– Так он… – спросила она, плотнее закутываясь в одеяло от ночной прохлады, – …и правда раздавал бедным?
– Когда хотел, чтобы они держали рот на замке, или чтобы подлизаться к ним. Но в основном, что мы крали, то сами и тратили.
– Всё? Он должен был что-то сохранить. – Она чуть отодвинулась и скептически посмотрела на меня. – Ты же не стал бы скрывать какое-нибудь ценное знание, а? Сдаётся мне, где-то в глубине Шейвинского леса есть место, где Декин Скарл копил свои сокровища.
– Если у него и была копилка, то я её не видел.
– Ты упускаешь суть. – Она состроила сердитое личико. – За карту, на которой указан путь к зарытому добру Декина Скарла, легко можно получить соверен, если не три. А за дюжину таких карт можно получить намного больше, особенно если её будет неохотно продавать единственный выживший член знаменитой банды.
– Очень хорошая суть. – Я дал волю своему разбойничьему разуму, раздумывая о возможностях и многочисленных исходах. – Или такая карта могла бы привлечь внимание охранника, который пожелал бы однажды тёмной ночью расстаться со своими ключами.