Пассат
Шрифт:
Видимо, они «достигли» чего-то гораздо раньше, потому что девушка, лежавшая в жаркой темноте без сна, услышала грохот якорной цепи, потом уже знакомые звуки спускаемой на воду и отплывающей шлюпки. Но земля находилась близко, так как Геро слышала рокот прибоя, бьющегося о берег.
Оба иллюминатора снова, как и в ту ночь, были завешены, в каюте стояли непроглядная тьма и невыносимая жара. Толстые циновки из волокон кокосовой пальмы, наглухо закрывали доступ свету и воздуху, но не препятствовали туче москитов, их пронзительное, монотонное, приводящее в бешенство гуденье слышалось сквозь шаги на палубе, рокот прибоя и плеск весел возвращающейся шлюпки. Девушка тщетно пыталась
Прохладная вода вызвала у Геро прилив сил и любопытства. Она вспомнила о ножницах, которые Бэтти после стрижки убрал в ящик стола. Они там и лежали, большие, массивные, удивительно острые. Девушка задумчиво поглядела на них, потом на плотные циновки.
Проведя в напряженных усилиях десять минут, Геро кое-как прокромсала в циновке неровную прорезь и стала осторожно глядеть в нее, задув предварительно свечу. Судно стояло на якоре неподалеку от те много берега, видимо, поросшего густым лесом; девушка различала белую линию прибоя в маленькой полукруглой бухте и зубчатые очертания коралловых скал, образующих с обеих сторон естественные волноломы.
Ветерок, тянувший с берега и охлаждавший разгоряченное лицо, восхитительно пахнул гвоздикой — странно было уловить этрт крепкий аромат в теплом ночном воздухе. Ощущались и другие незнакомые запахи, Геро не знала цветов, пахнущих так сильно и душисто. С этими ароматами приятно смешивался запах морской воды и мокрого песка. По обе стороны бухты виднелись высокие, раскачивающиеся под ветерком изящные верхушки бесчисленных пальм.
Луна еще не взошла, но на небе сверкали звезды, и, привыкнув к их неверному свету, Геро увидела дом среди деревьев над бухтой. Высокий, белый, с плоской крышей, закрытый от моря толстой стеной с амбразурами. Он отчетливо виднелся в свете ярких звезд, и либо живущие в нем спали, либо он был пуст, так как ни проблеска света не появлялось ни в окнах, ни среди густо растущих деревьев, ни на окружающей стене. Однако на изогнутом берегу за фосфоресцирующей чертой прибоя находились люди; около Полудюжины темных фигур, едва различимых на более светлой полосе песка, не то грузили, не то разгружали вытащенную на берег шлюпку. Вскоре ев столкнули обратно в воду, и Геро смотрела, как она плывет к судну. Когда шлюпка скрылась из поля зрения, послышался удар борта о корпус.
Только тут девушка осознала, что на «Фурии» нет огней, и даже якорный огонь погашен, так как в воде отражались только звезды и тени. Очевидно, шхуна в темный предрассветный час подошла близко к берегу, погасив огни и (почему она не подумала об этом раньше?) подняв паруса, которые Бэтти Поттер тщательно покрыл коричневой краской, чтобы при неверном звездном свете их трудно было разглядеть на фоне темного неба или еще более темной земли.
Снова послышались голоса и шаги, сопровождаемые стуком и скрипом по палубе, десять минут спустя в поле зрения Геро опять появилась шлюпка, глубоко сидящая в воде, словно тяжело нагруженная. На сей раз они не брали груз, а свозили его на берег. Однако выгружали из трюма явно не рабов, хотя Геро не сомневалась, что этот самый груз был доставлен на «Фурию» посреди океана позавчера ночью.
Она проводила взглядом шлюпку до берега, видела, как темные, неразличимые фигуры разгрузили ее, потом донесли длинные и явно тяжелые тюки по белому песку к скалам и в тень высокой защитной стены. Внезапно девушку осенила столь ужасная мысль, что у неё замерло сердце. Трупы! Неужели перевозят их? Неужели на борту «Фурии» все же находятся рабы,
Прошло целых пять минут, прежде чем здравый смысл подсказал ей, что капитан Фрост не станет тратить время и силы на рытье могил, избавиться от трупов гораздо проще, бросив их в море. А вдруг эти длинные тюки — живые люди, и она наблюдает какой-то ужасный способ тайной переправки живого товара на остров?
Геро знала, что любой британский или британо-индийский подданый, уличенный в торговле или владении рабами, карается крупным штрафом или тюремным заключением, однако по условиям соглашения, на её взгляд жестокого и возмутительного, султан и его подданные имели право на то и другое в строгих пределах границ территории Его Величества. А капитан Фрост, как бы там ни было, вероятно, должен считаться британским подданным, и поэтому, уличенный в работорговле, может быть наказан по всей строгости закона — вероятно, этим и объясняются меры предосторожности, с которыми отправляется на берег этот особый груз.
Девушка, напрягая зрение, попыталась определить размеры тюков. И хотя не пришла к определенной оценке, небрежное обращение с ними опровергало теорию, что там живые люди — человек, так грубо брошенный на песок, не может избежать телесных повреждений. Или, может, людям капитана на это наплевать?
Шлюпка вернулась снова, явно налегке. Геро услышала, как ее подняли на борт, потом раздались скрип лебедки и грохот якорной цепи. Под форштевнем шхуны зажурчала вода, темные очертания земли стали смещаться, словно двигался берег, а не судно. Нос «Фурии» обратился в открытое море, земля исчезла, остался виден лишь океанский простор.
Девушка отвернулась от иллюминатора, ощупью вернулась к койке и села в темноте, закинув ногу на ногу. Рассеянно шлепая москитов, она мрачно размышляла о зловещем, таинственном поведении капитана. И продолжала ломать голову над этой непростой проблемой, когда циновки подняли, в каюту снова потянуло морским ветерком, стали видны ночное небо и звезды. Шхуна шла на юг, и Геро пришло в голову, что они, должно быть, миновав Занзибар, достигли Пембы и теперь плывут обратно в нужном ей направлении. Утешенная этой мыслью и тем, что прохладный поток воздуха наконец выдул москитов, она заснула и пробудилась от стука Джумы, он принес ей поднос с завтраком и сообщение, что через час судно будет в гавани Занзибара.
Остров уже был виден в иллюминатор, Геро обожгла язык, глотая горячий кофе, съела полбанана, торопливо умылась, с лихорадочной поспешностью оделась и, взяв щетку с гребнем, подошла к зеркалу; при виде своего отражения, она расплакалась впервые с тех пор, как умер Барклай…
— О нет! — громко плакала Геро в безмолвной каюте. — О нет!
Девушка не услышала стука в дверь, не заметила, как она открылась, и осознала, что кто-то вошел в каюту, когда чья-то рука схватила ее за плечо и повернула. Сквозь слезы Геро увидела лицо капитана «Фурии».
— Уходите! — яростно сказала мисс Холлис.
Капитан Фрост вместо этого встряхнул ее и раздраженно спросил, не ушиблась ли она.
— Нет! — прорыдала Геро. — Разве не видите сами? Уйдите!
Капитан ослабил пальцы на ее плече, достал платок, собираясь остановить поток слез, и заговорил. Голос его, несмотря на властность, оказался намного приятнее, чем когда-либо раньше.
— Моя дорогая девочка, не может быть, чтобы вы проливали слезы ни с того, ни с сего. Что случилось?
— Москиты — Клей… я выгляжу, отвратительно! — бессвязно прорыдала Геро.