Пассат
Шрифт:
— Должен ведь кто-то знать, кому он принадлежит? — не унималась Геро. Но, похоже, никто не знал. Дом ничем не примечательный; и, очевидно, пустующий, окна его закрыты ставнями, — никаких признаков жизни. Команда фелуки казалась столь же несведущей. Правда, один из матросов пробормотал что-то неразборчивое, а другой, прикрыв ладонью лицо, усмехнулся.
— Что-что? — переспросила Геро.
Матрос бросил на нее непонимающий взгляд и покачал головой. Геро обратилась к Оливии:
— Ливви, спроси его по-арабски. Я уверена, он знает.
Та слегка удивилась ее настойчивости, но охотно выполнила просьбу и ответила:
—
— Это имя владельца?
— Нет, название дома. В переводе означает «Дом Тени». Видимо, его назвали так из-за деревьев вокруг. Ага, здесь мы и остановимся…
— Но кому он принадлежит? — настаивала Геро. — Оливия, спроси. Они делают вид, что не понимают меня.
Матрос пожал плечами, развел руки, и Оливия сказала:
— Похоже, не знает. Герб, а с чего ты так заинтересовалась? Это не развалины и не дворец или что-то в этом роде.
— Кажется, я его уже видела.
— Когда? А — по пути на остров с «Нарцисса»? Да, наверно, вы проплывали мимо. Мне все эти дома кажутся одинаковыми. Какой красивый пляж! Если еще удастся найти хорошее местечко для купанья…
Фелука подошла к берегу как можно ближе. Матросы бросили за борт грубо сделанный якорь, потом в буксирной лодке перевезли на берег женщин и корзины с едой. Тетя Эбби выбрала укромное место, на песок там падала тень от пальм, а коралловые скалы закрывали компанию от мужчин на фелуке. Несмотря на страх перед спрутами, скатами и медузами, Кресси, Геро, Оливия и Миллисент Кили выкупались в одной из глубоких луж, оставшихся после отлива.
Послеполуденный зной смягчался ветерком, но, так как от жары все чувствовали себя вяло, после еды впали в приятную истому. Оливия, немного занимающаяся живописью, достала холст и краски, Кресси, отойдя с книгой и своими беспокойными мыслями, села на ствол упавшей пальмы, четверо старших дам принялись играть в «наполеон», а Геро, решившая два часа назад, что ей делать, отправилась прогуляться по пляжу.
— Далеко не ходи, ладно, милочка? — пробормотала полусонная тетя Эбби. — Это может быть небезопасно. Ты, правда, не хочешь, чтобы кто-нибудь пошел с тобой?
— Правда, — искренне ответила Геро. — Далеко я не пойду, а если увижу что-то, внушающее тревогу, сразу вернусь.
— Правильно, милочка, — одобрила тетя Эбби. Она прикрыла глаза, а Геро, надев соломенную шляпку, пошла в сторону Дома Тени.
Идти ей пришлось недолго. Хотя фелука удалилась от места, где стоял дом, на полмили, лодка отвезла женщин немного назад, чтобы они могли купаться не на глазах у матросов, и выветренные скалы, стоящие у северного конца бухты, находились всего в. четверти мили от облюбованного тетей Эбби места.
Геро осторожно вышла из-за них, потом, оглядев наружную стену, похожую на крепостную, и закрытые ставнями окна, решила, что все это место безлюдно. Легкий плеск воды за ее спиной создавал приятный аккомпанемент шепоту и шелесту пальмовых листьев, но звуки эти, казалось, лишь делали более явственной знойную, сонную, благоухающую тишину жаркого дня. На изогнутом берегу бухты ничто не двигалось, кроме легких волн да белых песчаных крабов.
Девушка собиралась только получше разглядеть дом из-за коралловых скал. Нет ли на подступах к нему чего-то, подтверждающего ее подозрения. Если где-то за этой стеной томятся недавно выгруженные рабы, то их присутствие непременно
Кивулими… в этом слове таилось какое-то очарование, действующее на фантазию Геро, и она несколько раз повторила его вполголоса. В нем есть певучесть, подумала она, как в прибое и шелесте листвы. Потом слегка устыдилась такой нелепой мысли. Однако в тихом доме было нечто столь же интригующее, как его название. Девушка вышла из тени скал, прошла по песку и остановилась у начала тропинки, ведущей вверх по скалам к маленькой, обитой железом двери, расположенной глубоко в нише наружной стены.
Дверь оказалась приоткрытой, и это положило конец сомнениям Геро. Иначе она, возможно (но не обязательно), пошла бы обратно. А тут, заглянув внутрь, увидела испещренную солнцем тень листвы, алое пламя роз и внезапно стала не Герой Холлис, а Евой, или Пандорой, или женой Синей Бороды. Несколько минут она стояла неподвижно, прислушиваясь, и, не услышав ничего, кроме плеска воды и шелеста ветерка, легко взбежала по ступеням.
Горячий камень обжигал ей ступни сквозь тонкие подошвы туфель. Когда она распахнула дверь, железные петли жалобно заскрипели в тишине. Звук этот встревожил ее, но не остановил, она шагнула через порог с яркого солнечного света в прохладную зелень и оказалась всаду с извилистыми тропинками, заросшими клумбами и бесчисленными деревьями.
Геро решила, что наружная стена действительно часть старой крепости. Она была выстроена гораздо раньше, чем дом, изнутри ее густо покрывали цветущие ползучие побеги, вдоль тянулись пристройки с арочными входами, должно быть, когда-то представлявшие собой караульные помещения, амбары и конюшни. Вид этих темных каменных пристроек пробудил уснувшие подозрения девушки, она пошла на цыпочках по дорожке ведущей мимо них, и осторожно заглянула в некоторые. Вскоре ей стало ясно, что там нет никого, кроме пауков и летучих мышей, и туда давно никто не входил — бурьян, выросший до сводов арок, и густые завесы нависающих над ними цветов бугенвилии и жасмина были нетронуты.
Геро отвернулась от них и, привлеченная блеском воды, пошла по другой тропинке, которая привела к мелкому пруду, окаймленному каменными изваяниями птиц и усеянному опавшими лепестками цветов; на листьях кувшинок грелись в солнечных лучах алые стрекозы. По ту сторону пруда буйно росли циннии, розы и ятропы, еле видимая между стволами деревьев и кружевом листвы короткая каменная лестница вела на длинную переднюю веранду дома.
Ветерок шелестел в вершинах джакаранд, тамариндов и апельсиновых деревьев, но этот звук не тревожил спокойствия теплой, наполненной цветами зелени внизу, и Геро казалось, что эти сад, веранда и дом могли принадлежать той сказочной принцессе, которая уколола руку веретеном и заснула на сто лет, а вокруг тем временем разрастался шиповник.