Патрис Лумумба
Шрифт:
В майские дни в Восточной провинции идет ливень: мвуля ико минди. Идет дождь. Конголезцы долгими часами просиживают в хижинах. В такое время хорошо ловится рыба самаки. В бухтах и заводях полно косакоса — больших креветок. Рыбаки трудятся и в дождь.
Деревня Батикалела стоит на берегу Луалабы. Рядом — речки Амуньяла, Мамболе, Моби, лес, кустарник, камыши. На возвышенностях грядки моинди — кукурузы. По тропинкам снует народ. Вождь деревни Пенелонгу выдвинулся вперед. Молодой паренек Жюль Мванга держит над ним большой зонт. На голове Пенелонгу шапка из леопардовой шкуры, украшенная перьями. Обнаженный торс с красной лентой через левое плечо. Длинные брюки, поддерживаемые веревкой. На ногах шлепанцы из пластмассы. В руках подобие жезла с наконечником из слоновой
— Теперь ты наш вождь, — сказал Пенелонгу. — Но ты должен выполнить мою просьбу. Пойдем в деревню — без обеда я вас не отпущу. Таких косакоса вы нигде больше не увидите и не попробуете. Женщины наготовили курочек. Есть и пиво. Машину оставьте на дороге. Мвуля ико минди, дождь идет, но у костра высохнете. А голосовать вся деревня будет за тебя, Патрис. Так что не беспокойся. Пошли, пошли. Скользко, не упадите. Я все понимаю, что к чему. Конечно, Конго нужен один большой-большой вождь. Умный-умный, честный и справедливый. И чтобы не боялся белых…
Пока шли до деревни, Пенелонгу успел нарисовать образ вождя всего Конго, каким он ему представлялся. Обрывками фраз коснулся множества тем и окончательно расположил Лумумбу своей непосредственностью и добротой.
В хижине, куда они вошли, было тепло и дымно: в углу, выложенном камнями, горел костер. Женщины увели Полин, а Патрис снял сорочку и повесил ее на просушку. Пенелонгу говорил без умолку, стараясь выяснить мнение Лумумбы по всем неясным для него вопросам. Одновременно он успевал ухаживать за прибывшими, подкладывая им в тарелки кусочки курятины в наперченном соусе, свежие и жареные бананы, рыбу и креветок, дымящуюся горячим паром кукурузу. Из бутыли тянули белесоватую жидкость — пальмовое пиво.
— Ты объясни мне, Патрис, — просил Пенелонгу, — почему не все племена поддерживают тебя? Что у них там — другое Конго? Нужно их проучить. Скажешь — все пойдем на войну. Так мы решили в деревне. Кое-кого вздернем на деревья, пусть висят и дозревают! Остальные будут покорными. И нам лучше станет…
— А что думают об этом крестьяне? — поинтересовался Лумумба, удивленный странным рассуждением Пенелонгу.
— Я же сказал: все так думают. У большого вождя должно быть большое войско. Оружия мы наготовим. Есть и железо, и кузнецы…
Лумумба нахмурился, опустил голову и долго молчал. С чего начать, какими доводами опровергнуть опасные заблуждения человека, который так горячо поддерживает Национальное движение Конго? Он как-то горько заулыбался.
— Послушай, Пенелонгу, что я тебе расскажу. В нашей деревне жил один крестьянин. Крепкий, сильный. Любил работу. Не расставался с мупангой — то хижину строит, то рубит деревья, то делает табуретки. Однажды он пришиб себе палец. Возьмет мупангу в руки, а сила уже не та, что раньше: мешает больной палец. Лечил, да никак не заживает. Вот он и надумал отрубить его. Пошел к старику отцу и рассказал ему о своем намерении. Тот выслушал и ответил: «Я так и знал, что мне умирать еще рано. Господь видит глупость моего сына и сохраняет мне жизнь, чтобы я помогал ему своими советами. Твой палец, может быть, еще и заживет. Но если ты его отрубишь, можешь лишиться всей кисти и даже руки. Наберись терпенья и ума. Дай мне умереть спокойно». Вот ты и подумай, Пенелонгу, стоит ли отсекать пальцы только потому, что они больные или непослушные? Пожалуй, без рук останемся. А в Конго племен в сто раз больше, чем пальцев на руке! Ударь по одному — всем будет больно. Как же ты думаешь о войне?
— Мой отец давно уже скончался, посоветоваться не с кем, вот и спросил тебя, — отшутился смущенный Пенелонгу. —
— Так, так! — воскликнул повеселевший Лумумба. — Тут я с тобой полностью согласен. А ты, Пенелонгу, можешь жить и без отца…
Полин вошла в хижину и увидела компанию хохочущих мужчин. Довольный Пенелонгу стоял у низенького столика в петушиной позе. Лумумба держал очки в руках, откинул голову назад и заливался смехом.
— Дождь напугался вашего смеха и перестал, — оповестила Полин.
Стали собираться. Роланд, оказывается, успел поспать. Он подошел к отцу, держа в руках охапку сахарного тростника. По дороге к машине шла вся деревня. Забравшись в кузов, Лумумба надел шапку, подаренную вождем, и низко поклонился толпе.
Были и огорчения: в Экваториальной провинции некоторые районы отказывались принять у себя Лумумбу, ссылаясь на то, что там у них есть свои лидеры. Соперничающие партии предупреждали о нежелательности визита Лумумбы в места, где они обеспечили себе большинство. Сама идея о едином Конго трактовалась по-разному. Племена выступали за единство… одного племени. Многие представляли независимость как установление диктата нескольких больших племен над десятками малых и слабых. Катанга делала все, чтобы не допустить на свою территорию «опасных пропагандистов» из Леопольдвиля. Колониальные агенты сеяли слухи о том, что пойти на выборы — все равно что продать душу дьяволу…
Но выборы все же состоялись. Первые и единственно всеобщие в колонии. Они подтвердили, что большинство партий и союзов по своему влиянию на избирателей не смогло выйти за рамки регионально-этнического деления. Значительных успехов добились сторонники Патриса Лумумбы, но и у них наиболее сильные позиции были только в двух провинциях — Восточной и Касаи. Национальное движение Конго в Восточной провинции получило в парламент 56 мандатов из 70. Два места завоевали вожди, четыре — независимые депутаты, шесть — кандидаты злополучной «пенепе» (Партия национального прогресса).
В Касаи, чтобы противостоять Калонжи, партия Лумумбы выступила в союзе с организацией племени басонге и коалицией касайцев. Этому тройственному объединению удалось провести в парламент 25 человек, а Калонжи — 21. Двадцать четыре места завоевали представители других, более мелких партий.
Неожиданнымй оказались итоги выборов в провинции Леопольдвиль: АБАКО получила 33 места, уступив первенство Партии африканской солидарности, завоевавшей 35 мест. Национальное движение Конго довольствовалось лишь двумя местами от этой провинции, которая направила в первый конголезский парламент наибольшее число депутатов — 90. В Экваториальной провинции Лумумба собрал больше голосов, чем другие партии, но меньше, чем независимые кандидаты. В Катанге партия Лумумбы не провела в парламент ни одного своего кандидата, КОНАКАТ — 25, БАЛУБАКАТ — 18. На долю Калонжи досталось одно место. В провинции Киву большинство голосов собрала партия Кашамуры. Пробельгийские группировки потерпели поражение.
Формирование шести провинциальных правительств окончательно закрепило за ведущими политическими партиями сферы их наибольшего влияния. Клеофас Камитату, представитель Партии африканской солидарности, возглавил правительство в Леопольдвиле, Лаурент Габриэль Экетеби (ПУНА) — в Экваториальный провинции, Жан-Пьер Финант (Национальное движение Конго) — в Стэнливиле, Моиз Капенда Чомбе (КОНАКАТ) — в Катанге, Бартоломей Мукенге (сторонник Альбера Калонжи) — в Касаи. В провинциальных правительствах Леопольдвиля и Катанги не было ни одного депутата от партии Лумумбы. В Стэнливиле из десяти министерских постов девять принадлежали депутатам от Национального движения Конго: внушительная победа партии, одержанная в одной из шести провинций. В Касаи большинство министров также принадлежало к сторонникам Лумумбы, но чрезвычайно шаткими были взгляды самого председателя провинциальной ассамблеи Бартоломея Мукенге, который отстаивал идею создания автономного государства народности балуба.