Паутина

Костадинова Весела

Мама похудела, осунулась, её черты заострились, а кожа стала бледной, почти прозрачной. Всё больше и больше она напоминала лишь тень самой себя, и в этой измученной, постаревшей женщине мне с трудом удавалось разглядеть свою когда-то яркую, неукротимую мать. Ту, что могла одной только улыбкой перевернуть мир с ног на голову, ту, что всегда двигалась вперед, не позволяя никому и ничему сломать себя, ту, которая даже в последний год с яростью достойной лучшего применения спорила со мной и с отцом.

Каждый вечер я сидела рядом,

сжимала её холодную ладонь и говорила. Говорила, как прошел мой день, рассказывала даже о мелочах, стараясь донести до неё, что она нужна мне, что её присутствие — даже в таком состоянии — необходимо мне. Иногда мне казалось, что она слышит, что где-то в глубине себя она понимает.

Любовь и обида раздирали меня на части.

Любовь к той женщине, что подарила мне жизнь, что всегда была сильной, даже когда весь мир рушился вокруг неё.

И обида на неё, на её слабость, на то, что теперь мне приходилось быть сильной за нас обеих.

Я расчесывала ее черные волосы, ставшие хрупкими и ломкими, ухаживала за ее лицом, как раньше это делала она сама. Обнимала ее, кормила, укладывала спать – повторяя тот ритуал, который она сама не раз совершала когда я была маленькой. Какими яркими и далекими стали те воспоминания. О ее любви, о ее поддержке, о ее силе духа. Не последний наш год видела я в своих снах и грезах о минувшем счастье, а те времена, когда наша семья была единой и сильной.

– Лиана, - в комнату заглянула бабушка. – Родная, нужно все-таки разобраться с документами Левы. Ты сейчас полновластная его наследница, необходимо вступить в права.

Меня даже передернуло от этой мысли.

В отцовском сейфе я нашла приличную сумму денег наличностью. При должной экономии нам ее должно было хватить на несколько лет, тем более, я и сама собиралась найти работу. Знала, что есть у него и счета в банке, но сам факт пересилить себя и заставить принять дела вызывал озноб. Словно этим самым я окончательно признавала его смерть.

– Я пока не готова, бабуль, - честно призналась я, заплетая черные волосы мамы в длинную, пока еще толстую косу. – Не могу…. По закону есть пол года…. Дай мне время….

– Лиана, пол года ничего не решат, - она присела на край маминой кровати. – Лева не для того все сохранял в семье, чтобы ты отмахнулась от его наследия. У него не только счета в банке, родная, у него патенты, у него недвижимость. Эта квартира, в конце концов…. Клара…. – бабушка горько погладила маму по голове, а та улыбнулась в полусонном состоянии.

– Врач говорит, что она еще восстановиться, - горячо вспыхнула я. – Просто прошло слишком мало времени! Мама сильная, она….

– Знаю, солнышко, - бабушка взяла меня за руку. – Но ты должна быть готова…. Ко всему.

– Нет! – я вскочила на ноги. – Бабуль, я люблю тебя, но я не стану списывать маму со счетов. Когда она придет в себя – тогда и подадимся на наследство! Я не стану обкрадывать собственную

мать!

Бабушка тяжело вздохнула, но продолжать разговор не стала, справедливо понимая, что вряд ли сможет переубедить меня. Посидев еще с минуту вышла, оставляя меня наедине с мамой.

Та медленно засыпала, больше похожая на маленькую старушку, чем на цветущую 45 летнюю женщину. Мне не хотелось уходить от нее. Не смотря на все разногласия последнего времени, мне захотелось лечь рядом, обнять ее и почувствовать тепло ее рук, пусть даже теперь она не очень осознавала, кто находится рядом с ней. Я положила голову возле ее головы и прикрыла глаза, прислушиваясь к мерному шуму дождя за окном.

Внезапный телефонный звонок вывел меня из полусонного состояния. Сначала протянула руку на тумбочку, где лежал мой телефон, но через несколько секунд поняла, что звонил телефон мамы.

Посмотрела а экран, на котором высвечивалось имя: Наташа Владимирова.

Память тот час подсказала, что именно о звонках от этой женщины говорила мне бабушка.

– Да, - ответила не раздумывая.

На том конце повисло томительное молчание.

Я напряглась, ощущая странное, почти физическое напряжение в воздухе.

— Алло? — произнесла чуть громче, чувствуя, как внутри медленно нарастает беспокойство.

И наконец, женский голос заговорил.

— Господи… Клара… Это ты?

– Нет, - ответила резко. – Это не Клара. Я ее дочь, Лиана.

На мгновение в трубке снова возникла пауза.

– Лиана? Простите…. – голос казался растерянным, расстроенным, - конечно же… ваша мама рассказывала о вас.

– Кто вы? – снова резко спросила я.

– Ох, извините, меня зовут Наташа. Я приятельница вашей мамы. Лиана, дорогая, что произошло с Кларой? Я несколько дней не могу до нее дозвониться….

– Мама… - горло перехватило, - она… не здорова, Наталья. Вам что-то нужно от нее?

– Боже…. – выдохнул голос, с нотками боли и отчаяния, - что произошло? Простите, Лиана, простите ради бога. Ваша мама очень дорогой для меня человек. За последние месяцы только она была для меня опорой в этом мире. Я… Лиана, дорогая, что случилось?

Я закрыла глаза и досчитала до десяти. Голос был мягким, но в нем чувствовались искреннее отчаяние и боль. Звонившая женщина действительно переживала за маму, как и я сама.

– Когда папа умер… маме стало плохо, - ответила с трудом выталкивая из себя слова. – У нее сильнейший стресс.

– Ох! – казалось, женщина на том конце провода была в ужасе. – Простите, Лиана…. Я… я не знала… я звонила, но…. думала, Клара телефон потеряли или…. Ох….

– Все в порядке, - я села в глубокое кресло, напротив кровати мамы, забравшись в него с ногами. Таких разговоров за эти дни я провела сотни.

– Лиана… - голос дрогнул, - могу я вам чем-то помочь? Или Кларе?

– Нет, спасибо, - дежурная фраза.