Паутина
Шрифт:
Но лавочки пустовали.
Сердце заколотилось быстрее.
Я сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как мокрый асфальт под ногами отражает редкие блики фонарей.
— Мам, пожалуйста… — прошептала я, осознавая, что ночь, город и дождь не дадут мне ответа.
Наш двор, соседний, еще один и еще.
Я металась по улицам, заглядывала в тёмные дворы, высматривала знакомый силуэт на скамейках, у подъездов, у пустых детских площадок. Сердце билось в груди так сильно, что я едва слышала шум города за этим бешеным ритмом.
Но мама
Когда добежала до отделения полиции, ноги уже подкашивались от усталости, а дыхание рвалось, вырываясь из лёгких сбивчивыми глотками воздуха. Ввалилась внутрь, дрожащими руками вытащила паспорт и швырнула его на стол перед дежурным.
Он поднял на меня усталые, безразличные глаза.
Я начала говорить, сбивчиво, прерывисто, спотыкаясь на словах от страха и паники. Но не успела договорить, как его холодный, равнодушный голос прервал меня:
— Сколько часов назад пропала?
— Часа два, может, три… — выпалила я, стараясь перевести дыхание. — Я с бабушкой уехала… Она…
— К хахалю ушла, — сонно протянул он, лениво усмехнувшись, словно мой страх был для него обычной шуткой.
Я замерла.
А потом внутри меня будто что-то взорвалось.
— Вы совсем охренели?! — мой голос сорвался в яростный крик. — Вы меня вообще слышите?! Она больна! Очень больна!
Он даже не шелохнулся.
— Недееспособна, что ли? — всё так же лениво поинтересовался, словно обсуждал прогноз погоды.
— Да! — выкрикнула я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
– Справку давай, - ответил он, даже не поднимая на меня глаз.
– Какую справку?
– О недееспособности….
– Нет. У меня нет….
– Вот когда будет – тогда и приходи. Или три дня жди…*
– Три дня… - у меня начали дрожать руки. – Позовите старшего! Сейчас же!
Полицейский раздражённо вздохнул, оторвавшись от своих бумаг, посмотрел на меня, как на назойливую муху, и буркнул:
— Ну разоралась…
Пауза.
А потом он, наконец, с ленивой неохотой протянул мне чистый лист бумаги.
— Пиши заявление — будем работать.
Я схватила ручку так, что чуть не сломала её, вцепилась в лист, пытаясь унять дрожь в пальцах.
— Давай-давай, пиши, — продолжил он тем же скучающим тоном. — Все данные. Как зовут. Во что была одета. Приметы… Всё подробно.
Я глубоко вдохнула, постаралась хотя бы немного успокоить дыхание. Писала строчку за строчкой, максимально подробно описывая каждую мамину черточку, каждую примету, воскрешая в голове ее лицо и фигуру до мельчайших подробностей, до деталей.
Закончив, передала бумагу дежурному. Тот все так же медленно и монотонно поставил номер, выдав мне квиток.
– Будем работать, - холодно сообщил он. – Контакты есть? – глянул в шапку, где я указала свой адрес и телефон, - жди. Наберем.
– И все? – мне хотелось кричать, встряхнуть его как следует, -все?
– Домой иди, - поднял он на меня глаза. –
– Но….
Он меня больше не слышал, повернувшись спиной и набирая кого-то по телефону.
Я вышла из отделения на негнущихся ногах. Неужели это все, что я могу на данный момент? Неужели теперь судьба мамы в руках тех, кому и дела нет до боли нашей семьи? В руках людей с пустым, равнодушным взглядом?
Это ведь моя мама! Моя мама!
Рыдания рвались из груди.
Так нельзя, я должна подумать, должна сообразить, кто сможет помочь еще? Что можно еще сделать или предпринять.
Телефон. Где телефон?
Сжала трубку, тупо глядя на черный экран, на который падали мелкие капли дождя. Вдох-выдох. Собраться с мыслями. Думать.
Кто может помочь? Кто может хотя бы подсказать, с чего мне начать?
Первое мгновение ответ пришел почти моментально – позвонить Дарье. Она лучше других знала реальность этого подлого мира, она знает, как действовать в экстренных ситуациях.
Я почти нажала кнопку вызова. Почти. И застыла.
Нельзя. Она не одна. Она с ним.
Губы изогнулись в горько-противной ухмылке.
Кто я такая, чтоб мешать их тет-а-тету? Моя подруга уже не просто моя. У нее своя жизнь, свои проблемы и свое будущее. Отдельное от моего.
С губ сорвался истерический смешок – как забавно разбилась моя жизнь, разорвав все возможные связи, которые всегда держали меня на плаву, которые казались незыблемыми, надежными, а на деле – тонкими, словно паучья нить….
Бездумно листала бесполезную книгу контактов, механически читая забитые в нее имена – чужие, безликие, равнодушные.
Одно имя. Только одно заставило сердце забиться сильнее. Закрыла глаза, набираясь смелости, а после нажала на кнопку вызова.
Гудок. Второй. Третий.
– Да, моя дорогая, - проворковал спокойный голос на том конце.
– Наталья, - мой голос оборвался. – Мне нужна помощь. Я не знаю, что делать. Помогите, пожалуйста.
– Лиана, детка, успокойся, - голос Натальи стал серьезным, но при этом не утратил успокаивающих ноток. – Слушай меня внимательно. Дыши. Вдох – выдох, вдох – выдох. Я начинаю считать, а ты дыши под мой счет. Поняла?
Нет, не поняла, но подчинилась, прислушиваясь к тому, как она считает. Размеренно, уверенно, ритмично. Раз, два, три…. Десять…. Двадцать пять…. Пятьдесят…
В голове немного прояснилось, мысли перестали скакать с одного на другое, стало легче дышать и говорить.
– Лучше? – спросила Наталья.
– да, - ответила я, чувствуя, что паника немного отступает.
– Хорошо, моя милая. Теперь рассказывай. Спокойно, продолжая дышать. Не сбивайся с ритма дыхания, поняла?
– Наталья, мама пропала…. Она ушла из дома и не вернулась. Это моя вина…. Бабушке стало плохо, я вызвала скорую и вместе с ней уехала в больницу. И видимо не закрыла двери. Приехала, а дома ее нет. И около дома тоже…. Я уже все оббегала, звала ее…. Она исчезла….