Паутина
Шрифт:
Мир сузился до одного ощущения — чужого прикосновения, наглого, проникающего, не оставляющего ни капли пространства между мной и этим кошмаром.
Дыхание за моей спиной стало глубже, тяжелее. Ласка — всё более смелой, границы размывались, исчезали, пока не осталась лишь его рука, его тёплая ладонь, которая медленно, неотвратимо исследовала мою кожу.
Пальцы задели поясницу, чуть сжались, словно пробуя, проверяя реакцию.
А потом скользнули ниже.
Я попыталась закричать.
Но вместо крика
Тяжесть тела, склонившегося на меня, горячее, тяжелое дыхание над ухом. Дернулась снова и снова, стараясь не дать наглой руке проникнуть дальше, пытаясь хоть как-то сбросить с себя того, кто владел мной полностью.
Бесполезно. Горячее дыхание стало прерывистым, рука уже не ласкала, она требовала, вторгалась, ломая мое сопротивление полностью. То чуть глубже, то снова поглаживая. Я глубоко вздохнула, застонала, заплакала, ощущая…. Аромат цитрусов и уда.
От ужаса и накатившего шока замерла, впала в ступор, перестала сопротивляться. И этого ему хватило.
Боль, острая и непереносимая ворвалась в тело острым ножом. Я закричала, замычала, почти теряя сознание, утыкаясь лицом во влажное сидение автомобиля. Тяжелое дыхание и запах, снова и снова. Снова и снова.
И поцелуй в шею – нежный, острый, с тихим стоном удовольствия и страсти.
И пустота.
В себя я пришла от острого, проникающего до самых костей холода. Лежала на чем-то холодном, мокром, твердом, сверху на меня падали капли ледяного дождя. Замерла, не открывая глаз, боясь шевельнуться, показать, что пришла в себя, что еще жива. Прислушалась.
Тишина. Далекий шум проезжающих машин, шум ветра и стук дождя по чему-то металлическому. Минута, другая. Ничего. Ничего нового.
Пошевелилась и застонала от жгучей боли во всем теле: в спине, животе, руках, ногах. Но руки были свободны, рот и глаза – тоже. Сверху на меня падал дождь.
Села, снова застонав от боли, пронзившей с головы до пят. Попыталась осмотреться, не смотря на то, что вокруг была темнота.
Я лежала около кирпичной стены дома, накрытая сверху своей курткой. Одежда грязная, мокрая, холодная.
Мозг улавливал мелкие детали: как накренившийся фонарь размывает своим светом кусок стены, как мусорный контейнер в нескольких метрах тихо постукивает под ветром, как вода струится в щели тротуара. Но внутри было пусто. Глухая, обесцвеченная пустота.
И боль.
Только боль.
Встала, едва держась на ногах, хватаясь за стену ледяными пальцами. Пошла. Куда? Я не знала. Просто шла, шаг за шагом, шаг за шагом.
Знакомый двор. Знакомый дом. Знакомый подъезд.
Этаж. Квартира.
Зашла внутрь, не замечая, как стекают на пол струйки воды и грязи. Не разуваясь, не снимая одежды дошла до ванной.
Включила воду. Обжигающе-горячую.
Пар мгновенно начал подниматься, заполняя пространство, окутывая меня липким, тяжёлым туманом. Вода с шипением ударялась о дно ванны, стремительными потоками стекая в слив.
Я забралась туда, не раздеваясь. В обуви. В грязной, насквозь промокшей одежде, в которой ещё сохранялось что-то чужое, цепляющий разум запах уда и цитрусов, что я не могла смыть иначе.
Вода лилась сверху, обжигая кожу, заставляя её краснеть, но тепла не приносила.
Я дрожала. Где-то внутри. Где-то глубже, чем могла дотянуться горячая вода.
Она текла по лицу, по волосам, по плечам, смывая грязь, дождь, следы ночи. Но не боль.
Не пустоту.
Не то, что поселилось внутри.
Где-то, сквозь шум падающей воды, услышала телефонный звонок. Не мой… мамин. Или чей-то еще. Закрыла глаза, наваливаясь горящим затылком на край ванны, не замечая, что стекающая по стенке вода стала розовой.
Руки нашли что-то острое…
А потом стало все равно.
15
Жар. Холод. Чьи-то голоса. Чьи-то шаги. Разговоры, доносящиеся словно откуда-то глубоко из-под земли, приглушенные звуки. Хлопки дверями. Суета.
Меня качало на волнах жара и ледяного озноба, сознание то возвращалось, то ускользало обратно, теряясь в вязкой темноте.
Плотный запах лекарств, пластика, чего-то стерильного, но при этом странно чужого. Шуршание пластиковых упаковок. Резкая, но мгновенная боль на сгибе локтя.
Мягкость подушки под головой.
– Какая красивая, все-таки…. – глубокий голос.
То ли комплимент, то ли осуждение.
Твердая, не женская рука на лбу, от которой хочется и отшатнуться, и довериться одновременно.
На секунду показалось, что до меня долетит этот запах…. Ненавистный запах цитрусов и удового дерева, но его не было.
— Ты не перестарался? — женский голос дрожал, звучал напряжённо, будто говорившая сама не знала, правильно ли она сейчас поступает.
О чём речь?
Я попыталась сосредоточиться, уловить смысл её слов, но разум плыл, вязкий и тяжелый, словно закутанный в плотную вату.
— Сейчас станет легче… — всё тот же мужской голос, глубокий, чуть тягучий, слишком… уверенный.
— У неё шок… дал чуть больше…
Запах лекарств накрыл новой волной, неприятный, стерильный, резкий. В носу защипало, голова снова запульсировала болью. Что-то тёплое касалось моей кожи, шуршали какие-то упаковки, но я не могла понять, что происходит.