Пепел Черных Роз
Шрифт:
Над дверью висел настоящий щит, а на нём золотыми буквами красовалась надпись: «На щите». Название таверны наталкивало на мысль о том, что её завсегдатаи, скорее всего, принадлежали к воинскому сословию, и это подходило Айслину как нельзя лучше, поскольку с сегодняшнего дня он стал «боевым магом». Голод давал знать о себе всё настойчивее, и Айслин, не колеблясь, вошёл внутрь. Переступил порог — и сразу почувствовал себя не совсем уютно в собравшейся здесь компании — за столами сидели лишь солдаты — наёмники, гвардейцы и иже с ними.
Тут к новому посетителю подбежал
— Чего желаете, господин маг?
— Ну, пожалуй, жареного ягнёнка и кувшин красного вина.
— Вы ждете гостей?
— Н-нет, — протянул удивленно Айслин.
— Будет сделано! — понятливый мальчишка исчез, вскоре вернувшись с заказанной едой; поставил поднос на стол и тут же побежал к соседнему столику, где оживленно переговаривалась компания варваров.
Айслин, зажмурившись, с удовольствием вдохнул восхитительный аромат жаркого, и принялся, не торопясь, поглощать пищу. Тут его внимание вновь отвлеклось от еды…
Дверь с треском распахнулась и в зал, едва не задев головой потолочную балку, вошел воин — чёрные доспехи, у правого бедра зловещего вида двуручный топор с остро отточенными лезвиями, у левого длинный меч воронёной стали и с необычного вида гардой. На правой нагрудной пластине брони вошедшего выгравирован рисунок — чёрная роза и два скрещённых меча, над плечами топорщатся словно бы рога.
Незнакомец осмотрелся, задержав взгляд на маге, улыбнулся и подошел к стойке.
В таверне было довольно скудное освещение, и маг не смог хорошо разглядеть лицо странного воина. Он отметил лишь то, что черты его, хоть и довольно правильны, но словно вытесаны из камня и в них чувствуется твердость и упрямство, не переходящую вместе с тем в горделивую тупость, так характерную для воинского сословия.
Айслин снова переключился на еду…
Из мира чревоугодия Айслина вырвал гогот варваров, один из которых рассказывал, историю, якобы случившуюся с ним в горах Драконьего хребта.
— … и вот смотрю: вылез из пещеры барс, здоровый — что твоя кобыла — и полез на меня! А я-то безоружный: кто к девке с мечом попрёт?!!
Тут его прервал громоподобный хохот сотоварищей.
— И вот стою, как голая монашка перед мужиком. Но не растерялся, бросился на него! Жаркой была битва; барс, гаденыш, не слаб оказался. Рычал, кусался, едва заживо меня не стрескал.
— Но и я не лыком шит: повалил его, наконец, и задушил вот этими вот руками, — и он положил на стол свои огромные ручищи, а затем, оскалившись, тронул висевшие на шее зубы.
— Вот, сделал из клыков амулет.
— Да — а, — насмешливо прищурился другой варвар, — а, может, ты их у торговки какой купил? Столько зубов ни у одного барса нет. Тут их штуки на три потянет.
— Я!?! — взревел рассказчик. — Да за эти слова я тебя задушу как того барса!!! — и полез на обидчика, разбросав огромные кружки с пивом.
Однако остальные быстро их разняли, и через минуту те уже помирились и, едва не задушив друг друга в объятиях, выпивали эль, что принёс
Этот эпизод развеял мрачные мысли Айслина, и он опять принялся за ягнёнка, придя в более или менее весёлое состояние духа.
Не успел он закончить трапезу, как ему пришлось стать участником еще одного развлечения. Надо сказать, что уже к его прибытию в эту таверну, часть из посетителей была изрядно навеселе. Поэтому в таверне царил ужасный шум, который прекратился лишь тогда, когда за одним из столов вдруг затянули песню наемников, грустную и тоскливую, которую он слышал лишь раз. А потому он весь обратился в слух, решив, что неплохо было бы собрать воедино весь этот воинский фольклор и свести когда-нибудь в единую книгу.
Грубый голос наемника, заросшего черным волосом до самых глаз, неожиданно благозвучно выводил грустные слова песни
Пылится дорога, деревня горит Сжигает пустыня, мороз леденит Мечу и копью желал песню я спеть, О доме напомни, брат, Когда я буду хрипеть, Хрипеть, умирая от раны в груди, От стрел, от копья, от тягот пути, О доме, о доме, о доме родном, О доме родимом мне спойте друзья И лишь потом закопайте меня.После того как смолкли последние слова, многократно повторенные всеми присутствующими, раздался громовой грохот разом сдвинутых кружек.
И тут же за другим столом новый певец запел шуточную песню.
Начав высоким голосом, несколько вкрадчиво и явно приглашая присутствующих поучаствовать в припеве, он запел, в такт словам, ударяя ладонью по столу.
Провожал красавицу До ее дверей Целоваться не хотел Ты уж мне поверьХор пьяных голосов тут же подхватил в ответ:
Верим, верим. Как не верить, Ты же не такой, Как монах — изгнанник свят, Как купец худой.Певец продолжал:
Не хотел я и касаться До ее грудей, Я тянул за ручку дверь, Ты уж мне поверь.Хор отвечал:
Верим, верим, Как не верить, Ты ведь не хотел, Ты тянул за что-то там, Думая, что дверь.