Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

который сможет размышлять на досуге над словами пи-

сания «Не уповай на князей!*»

– Что ж, доброе намерение, – сказал принц, – и мы не

преминем поддержать его. Наша разлука, думал я раньше,

будет лишь кратковременной. Теперь мы должны рас-

статься навечно. После такого разговора, какой произошел

между нами сейчас, нам следует жить врозь. Но Линдор-

ский монастырь или другую обитель, какая примет тебя,

мы богато одарим и

отметим высокой нашей милостью… А

теперь, сэр Джон Рэморни, спи… Спи и забудь недобрую

беседу, в которой за тебя говорила, я надеюсь, лихорадка от

болезни и зелья, а не твои собственные мысли… Посвети

мне до дверей, Ивиот.

Паж разбудил сотоварищей принца, которые спали в

прихожей и на лестнице, утомленные ночными похожде-

ниями.

– Есть среди вас хоть один трезвый? – спросил Ротсей, с

отвращением осмотрев свою свиту.

– Никого… ни одного человека, – отвечали его люди

пьяным хором. – Никто из нас не посмеет изменить Им-

ператору Веселых Затейников!

– Значит, вы все обратились в скотов? – сказал принц.

– Повинуясь и подражая вашему высочеству! – ответил

один удалец. – Или, ежели мы и отстали немного от нашего

принца, довольно будет разок приложиться к бутыли…

– Молчать, скотина! – оборвал его герцог Ротсей. – Так

нет среди вас ни одного трезвого?

– Есть один, мой благородный государь, – был ответ, –

есть тут недостойный брат наш, Уоткинс Англичанин.

– Подойди ко мне, Уоткинс, подержи факел… Подай

мне плащ… так, и другую шляпу, а этот хлам прими… –

Принц отбросил свою корону из перьев. – Если бы только я

мог так же легко стряхнуть всю свою дурь!. Англичанин

Уот, проводишь меня ты один. А вы все кончайте браж-

ничать и скиньте шутовские наряды. Праздник миновал.

Наступает великий пост.

– Наш император слагает с себя корону раньше чем

обычно в эту ночь, – сказал один из ватаги затейников.

Но так как принц ничем не выразил одобрения, каждый,

кто к этому часу не мог похвалиться добродетель-

но-трезвым видом, постарался в меру сил напустить его на

себя, и в целом ватага запоздалых бражников походила

теперь на компанию приличных людей, которых случайно

захватили в пьяном виде, и вот они спешат замаскиро-

ваться, напуская на себя преувеличенную добропорядоч-

ность. Принц между тем, торопливо сменив одежду, про-

следовал к дверям за факелом, который нес перед ним

единственный трезвый человек из его свиты, но, не дойдя

до выхода, чуть не упал, споткнувшись о тушу спящего

Бонтрона.

–

Что такое? Это гнусное животное опять у нас на пути?

– сказал он с отвращением и гневом. – Эй, кто тут есть!

Окуните мерзавца в колоду, из которой поят лошадей,

пусть он хоть раз в жизни дочиста омоется!

Покуда свита исполняла приказ, направившись для этой

цели к водоему во внешнем дворе, и покуда над Бонтроном

совершалась расправа, которой он не мог противиться

иначе, как издавая нечленораздельные стоны и хрипы,

подобно издыхающему кабану, принц шел своим путем в

отведенные ему палаты в так называемом Доме Констебля

– старинном дворце, которым издавна владели графы Эр-

рол. По дороге, чтобы отвлечься от не совсем приятных

мыслей, принц спросил своего спутника, как он умудрился

остаться трезвым, когда вся прочая компания так без-

образно перепилась.

– С соизволения вашей милости, – ответил Англичанин

Уот, – я вам сознаюсь, для меня это самое обычное дело –

оставаться трезвым, когда вашему высочеству угодно,

чтобы ваша свита была вдребезги пьяна, но я так сообра-

жаю, что все они, кроме меня, шотландцы, и, значит, на-

пиваться в их компании мне не след – потому как они и

трезвые меня едва терпят, а уж если мы все захмелеем, я,

чего доброго, выскажу им откровенно, что у меня на уме, и

мне тогда в отплату всадят в тело столько ножей, сколько

их найдется в порядочном обществе.

– Значит, ты поставил себе за правило держаться в

стороне, когда в моем доме идет кутеж?

– С вашего соизволения – да. Вот разве что угодно бу-

дет вашей светлости дать приказ всей свите остаться один

денек трезвой, чтобы дать Уилу Уоткинсу напиться, не

опасаясь за свою жизнь.

– Такой случай может еще выдаться. Ты где служишь,

Уоткинс?

– При конюшне, с вашего соизволения.

– Скажи дворецкому, чтобы он поставил тебя в ночную

стражу. Я доволен твоей службой: совсем не плохо иметь в

доме одного трезвого человека, пусть даже он не пьет

только из страха смерти. Держись поближе к нашей особе,

и ты убедишься, что трезвость – выгодная добродетель.

Между тем к печалям Джона Рэморни на ложе болезни

прибавилась новая тягота забот и страхов. В его голове,

затуманенной снотворным, совсем помутилось, как только

принц, при котором он усилием воли перебарывал дейст-

вие лекарства, наконец удалился. Во время беседы с гостем