Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

Мазморра» (лат.))

полагался, гости будут стучать, решил он, пока не надоест

или пока в их пьяные головы не взбредет какая-нибудь

другая затея. Бражникам и впрямь, по-видимому, наску-

чили крик и шум, который они сами же производили, ко-

лотя в ворота, но их шутейный принц (увы, не только шу-

тейный!) упрекнул их, назвав ленивыми и скучными слу-

жителями бога вина и веселья.

– Подайте сюда, – сказал он, – наш ключ – вон

он ле-

жит!.. – и откройте им непокорную дверь.

«Ключ», на который он указывал, представлял собой

здоровенную балку, брошенную среди улицы с обычным

небрежением к порядку, характерным для шотландского

города той поры.

Расшумевшиеся «индийцы» мгновенно подхватили

балку на руки и сообща с разбегу ударили ею в ворота так

сильно, что петли, засов и крюк залязгали и должны были,

казалось, уступить. Ивиот не стал дожидаться, когда таран

сделает свое дело. Он вышел во двор и, задав для про-

формы несколько быстрых вопросов, приказал приврат-

нику отворить ворота, как будто только сейчас узнал пол-

ночных гостей.

– Лживый раб вероломного хозяина! – сказал принц. –

Где наш неверный вассал сэр Джон Рэморни – отступник,

не отозвавшийся на наш призыв?

– Милорд, – сказал Ивиот, склоняясь перед высоким

саном предводителя банды, и действительным и шуточ-

ным, – моему хозяину сильно неможется. Он принял сно-

творное, и… извините меня, ваша светлость, если я скажу

вам, что сейчас с ним нельзя говорить, не подвергнув

опасности его жизнь.

– Вздор! Не говори мне об опасности, юный мастер

Тивиот… Чивиот… Ивиот, или как там тебя… Веди меня

прямо в спальню к твоему хозяину! Или просто отвори мне

дверь в его жилище, и я сам пойду наугад… Выше тыкву,

храбрые мои друзья, и смотрите не пролейте ни капли на-

питка, который господин Бахус послал нам во исцеление

всех телесных скорбей и душевных страданий. Выходите с

нею вперед, говорю вам, дабы каждый из нас мог видеть

священную оболочку, в которой заключен драгоценный

напиток.

Принц, как сказал, вошел в дом и, прекрасно зная рас-

положение комнат, взбежал по лестнице в сопровождении

пажа, тщетно умолявшего соблюдать тишину, и со всей

своей буйной ватагой ворвался в комнату раненого.

Если доводилось вам, несмотря на мучительную боль,

заснуть под действием снотворного, а затем из-за шума

пробудиться от того неестественного бесчувствия, в кото-

рое вас насильственно погрузило лекарство, то вы легко

себе представите тревогу и смятение

сэра Джона Рэморни и

его телесную муку, взаимно усиливавшие друг друга. А

если вы учтете, что вдобавок к этим чувствам его смущала

мысль о преступном приказе, недавно отданном и, воз-

можно, исполняемом в эту минуту, вы тогда поймете, как

было страшно пробуждение, которому раненый предпочел

бы вечный сон. В стоне, каким дал он знать, что к нему

возвращается сознание, было что-то настолько жуткое, что

даже бражники благоговейно смолкли. В полулежачем

положении, как застал его сон, сэр Джон повел глазами, и

ворвавшиеся в комнату странные фигуры представились

его расстроенному воображению вдвойне причудливыми.

– Значит, все это так, – забормотал он про себя, – не

лжет писание! Вот они, черти, и я осужден навеки! Сна-

ружи нет никакого огня, но я чувствую его… чувствую в

своей груди… Он так горит, точно там, внутри, пылают

семь печей.

Пока он в смертном ужасе глядел вокруг, стараясь хоть

несколько прийти в себя, Ивиот подошел к принцу и, упав

перед ним на колени, взмолился, чтобы тот удалил из

комнаты своих людей.

– Этот шум, – сказал он, – может стоить моему хозяину

жизни.

– Не бойся, Чивиот, – ответил герцог Ротсей. – Будь он

даже на пороге смерти, вот это вырвет у чертей их добы-

чу… Поднесите тыкву, господа.

– Приложиться к бутыли для него смерть, – сказал

Ивиот. – Если он сейчас выпьет вина, он умрет.

– Так должен выпить за него кто-нибудь другой, его

заместитель, и больной исцелится. Да пожалует наш пре-

освященный владыка Бахус сэра Джона Рэморни утехою,

веселием сердечным, прочисткой легких и игрой вообра-

жения – своими приятнейшими дарами! А на верного

слугу, который за него осушит кубок, да перейдут тошнота

и рвота, расслабление нервов, муть в глазах и сумятица в

мыслях – все то, что наш великий властитель добавляет к

своим дарам, ибо иначе, прияв их, мы бы слишком упо-

добились небожителям… Что скажешь, Ивиот? Не будешь

ли ты тем верным слугой, который осушит чашу во благо

своего господина как его представитель? Выпей, и мы уй-

дем удовлетворенные, потому что, сдается мне, вид у на-

шего вассала плоховатый.

– Я бы сделал все, что в моих силах, – сказал Ивиот, –

лишь бы избавить моего господина от питья, которое мо-

жет его убить, а вашу светлость – от сознания, что вы ви-