Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

мне с покаянием Роберту Стюарту Кэррику.

– Вы удивляете меня, отец, – возразил король. – Мою

совесть мало тяготит что-либо из того, что я свершаю по

королевской своей обязанности, так как в этих случаях я

следую не столько собственному мнению, сколько указа-

ниям моих мудрейших советников.

– В этом-то и заключается опасность, государь, – от-

ветил настоятель. – Святой отец узнает в вашей светлости –

в каждом вашем

помысле, слове, деянии – послушного

вассала святой церкви. Но бывают дурные советники, ко-

торые внемлют своим порочным сердцам, злоупотребляют

добротой и податливостью короля и под видом служения

его преходящему благу предпринимают дела, грозящие

ему погибелью в жизни вечной.

Король Роберт выпрямился в своем кресле и принял

властную осанку, обычно чуждую ему, хоть она ему так

подобала.

– Приор Ансельм, – сказал он, – если в моем поведении

– действовал ли я как король или как частный человек,

Роберт Стюарт Кэррик, – вам открылось нечто, что могло

вызвать такое суровое осуждение, какое мне послышалось

в ваших словах, то ваш долг – высказаться прямо, и я вам

это приказываю.

– Повинуюсь, мой государь, – ответил настоятель с

поклоном. Потом он выпрямился и с достоинством своего

высокого сана сказал: – Выслушай от меня слова нашего

святейшего отца, наместника святого Петра, кому пере-

даны ключи царствия небесного, дабы налагал он узы и

разрешал их: «Почему, о Роберт Шотландский, на епи-

скопский престол святого Андрея ты не принял Генри

Уордло*, которого папа приказал возвести на этот престол?

Почему твои уста изъявляют готовность послушно слу-

жить церкви, тогда как дела твои вещают о порочности и

непокорности твоей души? Послушание угодней небу, чем

пожертвования!»

– Сэр приор, – сказал король, переходя на тон, более

подобающий его высокому званию, – мы можем и не от-

вечать вам, поскольку вы затронули предмет, касающийся

нас и благосостояния нашего королевства, но не частной

нашей совести.

– Увы! – сказал настоятель. – А чьей совести будет он

касаться в день Страшного суда? Кто из твоих знатных

лордов или богатых горожан станет тогда между своим

королем и карой, которую король навлек на себя, следуя

мирским расчетам при разрешении церковных дел? Знай,

могущественный государь: если даже все рыцари твоего

королевства оградят тебя щитами от разящей молнии, они

будут испепелены, истлеют, как пергамент перед пламенем

горна.

–

Добрый отец настоятель, – сказал король, чья бояз-

ливая мысль редко когда могла не подчиниться воздейст-

вию такого рода речей, – вы, право же, чрезмерно сурово

судите об этом деле. Прием примаса*, к несчастью,

встретил сопротивление во время моей последней болезни,

пока Шотландией управлял от моего имени граф Дуглас,

мой наместник. А потому не ставьте мне в укор то, что

свершилось, когда я, неспособный вести дела королевства,

был вынужден передать свою власть другому.

– Вашему подданному, государь, вы сказали доста-

точно, – возразил настоятель. – Но если недоразумение

возникло, когда вас замещал граф Дуглас, легат его свя-

тейшества вправе спросить, почему оно не было немед-

ленно улажено, как только король снова взял в свои цар-

ственные руки бразды правления? Черный Дуглас властен

сделать многое – и, наверно, больше того, что король мо-

жет дозволить кому-либо из своих подданных. Но граф не

властен стать между королем и его совестью, не властен

снять с вас ваш долг перед святою церковью, который на

вас возлагает королевский сан.

– Отец, – сказал в нетерпении Роберт, – вы слишком

настойчивы, вам бы следовало хоть повременить, пока мы

обсудим вопрос и найдем решение. Подобные несогласия

не раз происходили в царствование наших предшествен-

ников, и наш высокий предок, король Давид Святой*, ни-

когда не отступал от своих королевских привилегий, не

попытавшись сперва отстоять их, хоть это и вовлекало его

в споры с самим святейшим отцом.

– В этом великий и добрый король не был ни свят, ни

богоугоден, – возразил настоятель, – и потому он принял

поражение и позор от своих врагов, когда поднял меч

против знамен святого Петра, и святого Павла, и святого

Иоанна Беверлея в войне, называемой по сию пору Войной

за хоругвь. Блажен он, что, подобно тезке своему, сыну

Иессии, претерпел кару на земле и его грех не возопил

против него в грозный день божьего суда.

– Хорошо, добрый настоятель… хорошо… сейчас до-

вольно об этом. С божьего соизволения святому престолу

не придется жаловаться на меня. Пречистая мне свиде-

тельницей, я и ради короны, которою венчан, не взял бы на

душу свою нанести ущерб нашей матери церкви. Мы все-

гда опасались, что граф Дуглас в чрезмерной привержен-