Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

ничьей сумки окоченелую руку, которая была найдена на

месте схватки.

– Да, шапочник, – сказал мэр, – я признаю, у тебя дос-

тало мужества подобрать руку негодяя после того, как ее

отрубили от тела… Но что еще ты ищешь так хлопотливо в

своей сумке?

– Тут должно лежать… тут было… кольцо, милорд,

которое негодяй носил на пальце. Боюсь, я по рассеянности

забыл его дома – я снимал его, чтобы показать жене, по-

тому что

она не стала бы смотреть на мертвую руку – ведь

женщинам такое зрелище не по нутру. Но я думал, что

снова надел кольцо на палец. Между тем оно, как я пони-

маю, осталось дома. Я съезжу за ним, а Генри Смит пускай

скачет со мною.

– Мы все поскачем с тобой, – сказал сэр Патрик Чар-

терис, – так как я и сам еду в город. Видите, честные гра-

ждане и добрые обыватели Перта, вы могли считать, что я

тяжел на подъем там, где дело идет о пустячных жалобах и

мелких нарушениях ваших привилегий – например, когда

кто-то стреляет вашу дичь или когда слуги баронов гоняют

мяч на улицах и тому подобное, – но, клянусь душой То-

маса Лонгвиля, в важном деле Патрик Чартерис не станет

мешкать! Эта рука, – продолжал он, подняв ее, – принад-

лежала человеку, не знавшему тяжелой работы. Мы при-

строим ее так, что каждый увидит ее, станет известно, кто

владелец, и, если в его товарищах по кутежу сохранилась

хоть искра чести… Вот что, Джерард, отбери мне с десяток

надежных молодцов и вели им живо седлать коней, надеть

латы, взять копья… А вам скажу, соседи: если теперь

возникнет ссора, что вполне возможно, мы должны под-

держать друг друга. Если мой несчастный дом подверг-

нется нападению, сколько человек вы приведете мне на

подмогу?

Горожане поглядели на Генри Гоу, на которого при-

выкли полагаться всякий раз, когда обсуждались дела та-

кого рода.

– Я поручусь, – сказал он, – что общинный колокол не

прозвонит и десяти минут, как соберется не менее пяти-

десяти добровольцев, и не менее тысячи – в течение часа.

– Отлично, – сказал доблестный мэр. – Я же, если будет

нужда, приду на помощь Славному Городу со всеми моими

людьми. А теперь, друзья, на коней!

ГЛАВА IX

И возложили ж на меня задачу!

Теперь не знаю сам, как сбуду с рук…

А кто поверит?

Ричард II

На святого Валентина, в первом часу дня, настоятель

доминиканского

монастыря исполнял свою обязанность

исповедника некоей высокой особы. Это был осанистый

старик с ярким, здоровым румянцем на щеках и почтенной

белой бородой, ложившейся на грудь. Широкий лоб и го-

лубые глаза, большие и ясные, выражали достоинство че-

ловека, привыкшего принимать добровольно воздаваемые

почести, а не требовать их там, где ему в них отказывают.

Доброе выражение лица говорило о том чрезмерном бла-

годушии, которое граничит с безответной простотой или

слабостью духа: казалось, этот человек не способен ни

сломить сопротивление, ни дать, где надо, отпор. На седых

кудрях поверх синей повязки лежал небольшой золотой

венчик, или корона. Червонного золота четки, крупные и

яркие, были довольно грубой работы, но зато каждую бу-

сину украшала шотландская жемчужина необычайного

размера и редкостной красоты. Других драгоценностей на

кающемся не было, а его одеяние составляло длинное ма-

линового цвета шелковое платье, перехваченное малино-

вым же кушаком. Получив отпущение, он тяжело поднялся

с вышитой подушки, на которой стоял коленопреклонен-

ный во время исповеди, и, опираясь на палку слоновой

кости, двинулся, неуклюже хромая, с мучительной болью,

к пышному креслу под балдахином, нарочно поставлен-

ному для него у очага в высокой и просторной испове-

дальне.

Это был Роберт, третий король этого имени на шот-

ландском престоле и второй – из злосчастной династии

Стюартов. Он обладал немалыми достоинствами и неко-

торыми дарованиями, но разделял несчастье, выпавшее на

долю многих в его обреченном роду: его добродетели не

отвечали той роли, которую суждено ему было исполнять.

Буйному народу, каким были тогда шотландцы, требовался

король воинственного нрава, быстрый и деятельный,

щедрый в награде за услуги, строгий в каре за вину, король,

который своим поведением внушал бы не только любовь,

но и страх. Достоинства Роберта III были как раз обратного

свойства. В молодые годы он, правда, принимал участие в

боях, но, хотя он и не покрыл себя позором, все же никогда

не проявлял рыцарской любви к битвам и опасностям или

жадного стремления отличиться подвигами, каких тот век

ожидал от каждого, кто гордился высоким рождением и

мог по праву притязать на власть.

Впрочем, ему рано пришлось отказаться от военного