Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

дечный старик. – Я сознаю, что с вами поступили не совсем

справедливо… Но моего Ротсея убьют… Я пойду сам.

Однако, вскочив с излишней стремительностью, бед-

ный король не попал ногой на ступеньку, споткнулся и

рухнул на пол, причем ударился головой об угол тяжелого

кресла, в котором сидел только что. На минуту он лишился

сознания. При этом жалком зрелище Марч забыл всю го-

речь обиды, сердце его смягчилось. Он подбежал к ле-

жавшему

на полу королю и усадил его в кресло, ласково и

почтительно применив те средства, какие счел наиболее

подходящими, чтобы привести его в чувство. Роберт от-

крыл глаза и растерянно огляделся:

– Что случилось?.. Мы одни?.. Кто с нами?..

– Ваш верный подданный Марч, – ответил граф.

– Наедине с графом Марчем! – повторил король. Его

мысли не пришли еще в ясность, но смутная тревога ов-

ладела им при имени могущественного феодала, смер-

тельно им оскорбленного.

– Да, мой милостивый господин, с бедным Джорджем

Данбаром, о котором многие стараются внушить вашему

величеству недоброе, хотя в конце концов он окажется

более верен своему королю, чем они.

– В самом деле, кузен, с вами поступили не по спра-

ведливости, и, поверьте мне, мы постараемся искупить

вину…

– Если так полагает ваша милость, можно еще все

уладить, – перебил граф, ухватившись за надежду, под-

сказанную честолюбием. – Принц и Марджори Дуглас со-

стоят в близком родстве, разрешение Рима не было дано по

всей форме – их брак нельзя признать законным… Папа,

готовый на многое для столь благочестивого государя,

может расторгнуть этот нехристианский союз во внимание

к прежнему договору. Подумайте хорошенько, ваше ве-

личество, – продолжал граф, предавшись новой честолю-

бивой мечте, которую в нем распалил неожиданно пред-

ставившийся случай лично поговорить с королем о своем

деле, – подумайте, разумно ли вы предпочли мне Дугласа.

Да, он силен и могуч. Но Джордж Данбар носит у пояса

ключи Шотландии и может привести английскую армию к

воротам Эдинбурга быстрее, чем Дуглас двинется от да-

леких окраин Кэрнтейбла, чтобы дать ей отпор. Ваш цар-

ственный сын любит мою бедную покинутую девочку, а

высокомерная Марджори Дуглас ему ненавистна. Ценит ли

он свою супругу, вы можете судить, мой государь, хотя бы

по тому, как он, не стесняясь присутствием тестя, заигры-

вает с бродячей певицей.

Король до сих пор слушал доводы графа со смятением,

какое испытывает боязливый наездник, когда его несет

разгоряченный конь, а он не может ни направить,

ни ос-

тановить его бег. Но последние слова напомнили ему о

грозившей сыну непосредственной опасности.

– О, верно, верно!. Мой сын… и Дуглас… Дорогой

кузен, не дайте пролиться крови, и все будет по-вашему.

Слушайте… Там ссора… лязг оружия!.

– Клянусь своей графской короной и рыцарской вер-

ностью, это так! – сказал Марч, глянув из окна во внут-

ренний двор монастыря, наводненный вооруженными

людьми. Клинки со звоном ударяли о панцири. В глубоком

сводчатом входе у дальнего конца, столпились бойцы.

Ударами, видимо, обменивались те, кто пытался закрыть

ворота, и другие, норовившие ворваться во двор.

– Пойду немедленно, – сказал граф Марч, – и быстро

положу конец драке… Покорнейше прошу ваше величе-

ство подумать о том, что я имел смелость предложить.

– Подумаю… подумаю, мой честный кузен, – сказал

король, едва ли сознавая, какое дает обещание. – Только

остановите раздоры и кровопролитие!

ГЛАВА XI

Взгляни, красавица идет!*

Вдали – улыбкой озаряет,

Вблизи же – облако забот,

Ты видишь, взор ей омрачает.

«Люсинда», баллада

Передадим точнее, что тем временем происходило в

монастырском дворе и что не так уж отчетливо было видно

наблюдателям из окна королевских покоев, а в их пересказе

излагалось и вовсе неточно. Упомянутая не раз певица

стала на крыльцо у главного входа в королевские покои,

две широкие ступени этого крыльца приподняли ее на

полтора фута над толпившимися во дворе людьми, в ко-

торых она надеялась найти слушателей. На ней была оде-

жда, отвечавшая ее занятию, скорее пестрая, чем богатая, и

выгоднее обрисовывающая фигуру, чем обычная одежда

женщины. Она сняла с себя накидку и положила в стороне

на корзиночку со своими скудными пожитками, а рядом

посадила сторожем собачку – французского спаниеля.

Небесно-голубой жакет, расшитый серебром и плотно об-

легавший стан, был спереди открыт, позволяя видеть не-

сколько разноцветных шелковых жилеток с открытым во-

ротом, рассчитанных подчеркнуть соотношение покатых

плеч и высокой груди. Надетая на шею серебряная тонкая

цепочка уходила куда-то под эту радугу жилеток и, снова

вынырнув из-под них, еще ярче оттеняла медаль из того же

металла, удостоверявшую именем некоего цеха или суда