Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

путь к продлению рода человеческого, и в священном пи-

сании я не вычитал нигде чего-либо, что подтвердило бы

человеческое измышление о превосходстве безбрачия. Но я

смотрю на тебя ревниво, дитя мое, как отец на свою един-

ственную дочь, и боюсь, что ты выйдешь опрометчиво за

недостойного. Я знаю, твой родной отец, ценя тебя не столь

высоко, как я, благосклонно принимает искательства

бражника и буяна, именуемого Генри Уиндом. Он,

видимо,

располагает достатком, но это простой и грубый человек,

готовый ради славы первого бойца лить кровь как воду, и

его постоянно видят в кругу пустых и беспутных товари-

щей. Разве он чета Кэтрин Гловер? А ведь идет молва, что

скоро они поженятся.

Лицо красавицы стало из алого бледным и снова за-

алелось, когда она торопливо ответила:

– Я о нем и не думаю, хотя мы вправду последнее время

обменивались любезностями, потому что он и всегда был

другом моего отца, а теперь в согласии с нашими обычаями

стал вдобавок моим Валентином,

– Твоим Валентином, дитя? – сказал отец Клиент. –

Твоя стыдливость и благоразумие позволяют тебе так легко

шутить своею женской скромностью и вступать в столь

близкие отношения с таким человеком, как этот кузнец?.. И

ты полагаешь, святой Валентин, угодник божий, истинный

епископ-христианин, каким почитают его, может одобрять

глупый и непристойный обычай, который возник, вероят-

но, из языческого почитания Флоры или Венеры, когда

смертные нарекали божествами свои страсти и старались

не обуздывать их, а разжигать?

– Отец! – сказала Кэтрин недовольным тоном, какого до

сих пор не допускала в отношении картезианца. – Я не

понимаю, почему вы так сурово корите меня за то, что я

сообразуюсь с общепринятыми правилами поведения, ос-

вященными древним обычаем и волей моего отца? Вы ко

мне несправедливы, когда так это толкуете.

– Прости, дочь моя, – кротко возразил священник, –

если я тебя оскорбил. Но этот Генри Гоу, или Смит, или как

его там, – дерзкий и беспутный человек. Поощряя его и

вступая с ним в тесную дружбу, ты неизбежно возбудишь

дурные толки, если только не располагаешь действительно

обвенчаться с ним – и в самом скором времени.

– Не будем больше говорить об этом, отец мой, – ска-

зала Кэтрин. – Вы причиняете мне худшую боль, чем хо-

тели бы, и можете нечаянно вызвать меня на ответ, какого

мне не подобает вам давать. Кажется, я уже и сейчас

должна жалеть, что подчинилась глупому обычаю. Во

всяком случае, поверьте мне, Генри Смит для меня никто и

ничто,

и даже той близости, которая возникла было после

Валентинова дня, уже положен конец.

– Я рад это слышать, дочь моя, – ответил картезианец, –

и должен теперь расспросить тебя о другом, что внушает

мне больше тревоги. Ты, несомненно, знаешь это сама,

хоть я и предпочел бы, чтобы не было нужды заговаривать

о таких опасных вещах даже в окружении этих скал, утесов

и камней. Но не говорить нельзя… Кэтрин, ведь есть у тебя

еще один искатель, и принадлежит он к самому знатному из

знатных родов Шотландии?

– Знаю, отец, – ответила спокойно Кэтрин. – Я хотела

бы, чтоб этого не было.

– Хотел бы и я, – сказал священник, – если бы я видел в

дочери моей лишь дитя неразумия, каким в ее годы бывают

большей частью молодые женщины, особенно когда они

наделены пагубным даром красоты. Но если твои чары,

говоря языком суетного света, покорили сердце столь вы-

сокородного поклонника, я не сомневаюсь, что твоя доб-

родетель и твой ум позволят тебе подчинить и разум

принца своему влиянию, которое ты приобрела благодаря

своей красоте.

– Отец, – возразила Кэтрин, – принц – беспутный по-

веса, и его внимание может принести мне лишь бесчестие и

гибель. Вы только что как будто высказали опасение, что я

поступала неразумно, допустив простой обмен любезно-

стями с человеком одного со мною состояния, как же вы

можете говорить так терпимо об отношениях того рода,

какие посмел навязывать мне наследный принц Шотлан-

дии? Знайте же, два дня назад, поздно ночью, он с бандой

своих разнузданных приспешников чуть не уволок меня

силой из родительского дома! А спас меня этот самый со-

рвиголова Генри Смит, который если и кидается неосмот-

рительно по всякому поводу в драку, зато всегда готов с

опасностью для жизни вступиться за невинную девушку

или оказать сопротивление угнетателю. В этом я должна

отдать ему справедливость

– Об этом я не мог не знать, – сказал монах, – так как

сам его призвал поспешить тебе на помощь. Проходя мимо

вашего дома, я увидел эту банду и кинулся за городской

стражей, когда заметил человека, медленно шедшего мне

навстречу. Подумав, что это, верно, один из участников

засады, я притаился в портике часовни святого Иоанна, но,

узнав, когда он подошел поближе, Генри Смита, я сооб-

разил, куда он направляется, и шепнул свое предостере-