Петербургское действо

Салиас-де-Турнемир Евгений Андреевич

И на утвердительный отвтъ, графиня прибавила:

— Ну, покажите ее мн, чтобы я знала заране, гд она.

Гольцъ тотчасъ же подалъ графин руку и повелъ ее во внутреннія комнаты, но при этомъ взялъ не на лво, гд была большая гостиная, потомъ бальная зала, переполненная гостями, а на право, гд были дв маленькія гостиныя, а за ними его собственные апартаменты.

Сердце дрогнуло въ юнош, онъ снова стиснулъ свою шпагу и почувствовалъ, что слезы готовы выступить у него на глазахъ.

«Комнату до утра?! Отдльную комнату?! На бал, въ маскарад!

Зачмъ?! Это низость! Вдь на это способны т женщины, про которыхъ разсказывалъ ему Квасовъ. И это красавица высшаго общества!»

И юноша до такой степени былъ пораженъ, что у него руки и ноги стали дрожать. Онъ невольно вышелъ на лстницу и опустился на стулъ около часового Державина, закрывая глаза рукой, чтобы отереть позорныя слезы и придти въ себя.

— Что ты? шепнулъ ему пріятель рядовой.

— Ничего! глухо отозвался Шепелевъ. — Ничего, ничего? повторилъ онъ. — Вернусь домой — я это кончу.

— Что? недоумвая, отозвался тотъ.

— Все, все это кончу. Надо кончить: такъ жить нельзя!

Пріятель что-то спросилъ, но онъ не имлъ даже силы отвчать.

— Встань, голубчикъ, выговорилъ вдругъ Державинъ шепотомъ, — гетманъ идетъ.

Шепелевъ черезъ силу поднялся и увидалъ, что по лстниц поднимается графъ Кирилла Разумовскій въ красивомъ гетманскомъ мундир; съ нимъ вмст шелъ его другъ и бывшій воспитатель Тепловъ. Сержантъ быстро двинулся снова въ прихожую и сталъ на прежнее мсто.

— Отчего же ему не праздновать и не разкошелиться, шепталъ гетманъ Теплову, — когда цлое государство подарили, да милліонъ въ придачу? Балъ дешевле стоитъ!

Гетманъ прошелъ, за нимъ прошли еще два сенатора, затмъ прошелъ Панинъ. Вс они искали глазами Гольца.

«Да ищи его! злобно усмхнулся Шепелевъ, — ищи!» И онъ чуть-чуть встряхнулъ своей шпагой. Невольно ему почудилось, что онъ бы могъ, съ наслажденіемъ, особенно благодаря послднимъ урокамъ фехтованія, въ одно мгновеніе пронзить Гольца двадцатью ударами.

Въ то же самое мгновеніе хозяинъ дома появился одинъ, быстро оглядлся, увидлъ нсколько новыхъ гостей, которыхъ опоздалъ встртить, и пошелъ здороваться и извиняться.

Тотчасъ же образовался около него кружокъ и здсь, при нсколькихъ свидтеляхъ заразъ, Гольцъ мене боялся говорить. Но и тутъ счастье помогло ему. Не прошло пяти минутъ, какъ въ пріемную вошла новая костюмированная гостья безъ маски. Многіе двинулись, прерывая бесду. Гольцъ бросился на встрчу къ дам и кланяясь благодарилъ за честь и любезный сюрпризъ. Это была Воронцова и слова Гольца относились къ ея костюму. Елизавета Романовна отплачивала за брошь, полученную по утру, и явилась въ костюм, который былъ скопированъ съ портрета Фридриха. Это былъ въ сущности просто мундиръ съ прибавленіемъ блой атласной юпки. Золотисто-желтый атласный камзолъ, вышитый серебромъ, красный кафтанъ изъ бархата, черный галстукъ на ше, а на голов фридриховская трехуголка съ блымъ атласнымъ бантомъ, на которомъ и красовалась полученная брошь.

XXXIII

Около получаса

простоялъ Шепелевъ, въ подробностяхъ обдумывая, какъ онъ, вернувшись въ казармы, попробуетъ убитъ себя.

«Не хватитъ храбрости, думалось ему, — но попробую, все-таки попробую. Можетъ быть, какъ-нибудь нечаянно самъ себя обману. Буду говорить, что только ради пробы, ради шутки и какъ-нибудь вдругъ застрлюсь или заржусь».

— Господинъ сержантъ! раздался около него голосъ, отъ котораго вся кровь хлынула къ сердцу и къ лицу, и юноша затрепеталъ всмъ тломъ.

— У меня до васъ большая просьба… говорила стоящая передъ нимъ кармелитка, но уже безъ маски, которую она держала въ рук.

Шепелевъ едва двинулъ губами, вс чувства его онмли, а сердце стучало на столько, что, казалось, даже она замтила это по галуну и пуговицамъ, которые равномрно вздрагивали на его груди.

И кармелитка сдлала. движеніе рукой, совершенно закрытой длиннымъ рукавомъ, какъ бы приглашая юношу отойти въ сторону вмст. Сдлавъ нсколько шаговъ, она стала ближе къ нему и выговорила:

— Вы здсь должны быть весь вечеръ на часахъ?

— Да-съ, черезъ силу вымолвилъ наконецъ Шепелевъ.

— Въ такомъ случа, вы исполните мою просьбу. Очень важную просьбу! Гораздо боле важную, нежели она вамъ покажется, нежели вы думаете. Сегодня здсь будетъ на бал, должна быть каждую минуту, одна замаскированная, недавно пріхавшая прямо изъ Вны и не знающая никого въ Петербург, незнакомая даже лично съ господиномъ посланникомъ, хотя и приглашенная имъ сегодня. Если я или баронъ будемъ въ эту минуту здсь въ дверяхъ, то моя просьба въ вамъ окажется излишней, но если ни меня, ни барона не будетъ, то я прошу васъ провести эту даму. Она предупреждена и двинется прямо за вами. Вы, идя предъ ней, незамтно проведите ее къ посланнику, и, найдя его среди гостей, знакомъ укажите ее. Поняли вы меня?

— Понялъ. Это я понимаю! Но за то, кром этого, я ничего не понимаю, выговорилъ Шепелевъ, немного придя въ себя. — то, что для меня вопросъ жизни и смерти, того я не понимаю. Неужели вы, графиня…

— Ну, объ этомъ посл, рзко выговорила она. — Теперь не время и я… Вы поняли мою просьбу?

— Да-съ.

— A какъ вы узнаете ту даму, про которую я говорю? разсмялась кармелитка.

Шепелевъ подумалъ и вымолвилъ неохотно и даже съ оттнкомъ грусти въ голос:

— Да, правда. Какъ же мн узнать ее?

— Я вамъ скажу ея костюмъ. Ее замтить будетъ не мудрено. Она явится на этотъ яркій и пестрый балъ, какъ пятно.

— Признаюсь, не понимаю.

— Да. Ея костюмъ будетъ… среди другихъ, какъ черное чернильное пятно среди блой бумаги.

Юноша не понялъ. Маргарита повторила:

— Она явится въ черномъ съ головы до ногъ. Понимаете?

— Понимаю-съ.

— Ошибиться мудрено, я надюсь…

— Мужчины, графиня, вообще не ошибаются, какъ можетъ ошибиться женщина, грустно выговорилъ Шепелевъ. — Женщина, въ особенности красавица и кокетка, можетъ ошибкой дать даже поцлуй.