Письма живых

Максимушкин Андрей Владимирович

— Патроны или совсем?

— Совсем. Тейлор пытается наладить, коробку перекосило.

— Понятно, — прозвучало похоронным тоном.

Последний пулемет. Рихард сомневался в способностях и возможностях своих людей оживить машинку. «Браунинг» штука надежная и прочная, если его клинит, значит в поле голыми руками и Пресвятой Девой не наладить.

— Кто еще остался?

— Два отделения. Лейтенант собрал группу и удерживает два дома за улицей.

Про связь Рихард и не спрашивал. Нет ее. Последнюю рацию бросили

днем. Проводной нет и некому тянуть кабеля.

Вдруг прямо над головой на крыше цеха заработал пулемёт. Ровный деловитый перестук. Ожил! Молодей Тейлор! Русские сразу успокоились, даже стреляют реже.

Капитан выглянул из укрытия, противника впереди не видно, попрятались. Только двое резво отползают за фундамент дома, волочат за собой тело в камуфляже. За остовом разбитой машины вялое шевеление.

Со стороны участка Герберзона доносится яростная пальба. Звучат два резких хлопка гранат. Жив, чертов мигрант! Отбивается. Вот, опять частый треск «Спрингфилдов» американцев.

— Значит, наладил Тейлор машинку.

— Живем, капитан.

Вовремя заработавший станковый «Браунинг» здорово охладил пыл наступающих. Следующий час шла вялая перестрелка. Больше чтоб обозначить намерения, пугнуть, не надеясь попасть даже случайно.

Рихард сделал резонный вывод, что русских тоже мало. А скорее знают, что обороняющимся деваться некуда, если не сегодня, то завтра поутру зажмут со всех сторон и похоронят гаубицами. Потому и не лезут напролом почем зря.

Оставив Мюллера на позиции, капитан отполз к обвалившейся стене и побежал пригнувшись. У тыльной стены цеха можно передохнуть. Затем надо срочно оглядеть поле боя, понять с какой стороны попрут русские. Вот лестница. Уже взявшись за перила Бользен услышал окрик.

— Рихард, постой! — хриплый знакомый голос.

— Пол?

Полковник Пибоди тяжело дышал после бега. За его спиной три десятка бойцов. Вид у всех не ахти. Лица осунувшиеся, хмурые, но глаза живые, светятся здоровой злостью. Чуть ли не половина в бинтах.

— Капитан, рапорт.

— Пока держимся. У меня один пулемет, три ручника и шестьдесят бойцов.

Генерал бросил взгляд на небо. Осеннее солнце клонится к земле. Редкие облака плывут к северу от города. Над лесом тянется клин перелетных птиц.

— Ламот, раненным отдых, остальных на позиции.

— Пусть найдет лейтенанта Герберзона, он поможет распределить людей.

— Там у тебя пулемет? — Пибоди показал пальцем на крышу. — Мы шли на его голос.

Полковник огляделся по сторонам. Картина на ратные подвиги не вдохновляет. Руины, за забором на летном поле горят машины и самолеты, клубится пыль, под стеной цеха аккуратно рядами сложены тела. Хоронить некому и негде. Цех пережил интенсивный обстрел. К счастью добротные кирпичные стены уберегли большинство солдат.

Бойцы Пибоди устраиваются в тени за укрытиями и на непростреливаемых

участках. Двое санитаров перевязывают бедро рыжему парню в разодранном кителе. Раненный стоически терпит, стиснув зубы.

Пол кивком головы молча предлагает Рихарду отойти. Шагов через тридцать за углом сохранилась деревянная будка. Когда-то здесь хранили метлы, лопаты и уборочный инвентарь. Теперь дверь сорвана, одной стены нет.

Полковник извлек смятую пачку «Лаки Страйк» и предложил Рихарду. Тот и не думал отказываться.

— Такие дела, — Пол жадно затянулся. — Нас выдавили. Бакнер еще дерется у причалов если жив, у него крепкая позиция. Когда я его видел, он собирал всех, кто еще может держать оружие.

— Русские выдыхаются. У них тоже заканчиваются люди.

— Это ненадолго, перегруппируются, подтянут артиллерию и додавят.

— Сколько у них гаубиц?

— Две, если не ошибаюсь, — полковник облокотился о стену и с тихим стоном принялся растирать колени. — На реке четыре бронекатера. На нас хватит.

Нашлись люди, собрали рапорты и разведданные. Видимо, те же самые гаубицы, что давили позиции у моста. Катеров тоже меньше не стало. Русские высадили десант с реки, барраж из затопленных судов им если и помешал, то не так чтоб критично. Видимо, самым большим неудобством для русских стали высадка на необорудованный берег, вязкий песок и необходимость таскать боеприпасы со снаряжением на своем горбу.

— На подкрепления не надейся. Федеральная конница не прискачет. Наши ближайшие крупные силы аж в Канаде. Мелкие гарнизоны… Сам знаешь.

— Недавно Фэрбанкс считался мелким гарнизоном.

Рихард видел, его подводят к определённому решению, только не понимал, что именно полковник задумал. Ветерок вдруг донес запах каши на тушенке. Бользен потянул носом, огляделся в поисках источника волшебного аромата. Выглянул из-за угла принюхиваясь. Нет, тянуло определенно со стороны русских.

— Гады.

У Пола Пибоди громко забурчало в животе.

— За аэродромной полосой, вон за посадкой стоянка. Я сегодня видел там несколько грузовиков, — запахи с русской полевой кухни подтолкнули к правильному ходу. — Дальше несколько одиноких домиков и начинается шоссе.

— Оно не достроено. Я не знаю докуда успели проложить, но мы упремся в грунтовку или индейскую тропу. Может встанем перед первой серьезной речкой.

— Пройдем сколько сможем. Это если машины на месте, русские не выслали дозоры, если найдем бензин. Дальше решаем по ситуации.

— Рихард, ты сумасшедший, — Пибоди с восхищением во взгляде поднял большой палец. — Я думал все немцы очень практичные и скучные люди. Скажи, у тебя в предках русские не затесались?

— Отправь Ламота с людьми, пусть собирает технику и снаряжение. Может на авиабазе найдется склад продовольствия.