Плакса
Шрифт:
Теперь все меняется. У меня были ориентиры. Моя жизнь была распланирована из-за Джун, но теперь, теперь все изменилось.
Важна лишь Дарси и налаживание ее жизни. И есть только один способ, как это сделать.
Сорвавшись с места, я понимаю, что ничего не существует, кроме мира, который мы создали, и нахожу ее там, где оставил, — она единственный человек, который меня не подводит.
Ее глаза округляются, когда она видит, что я бегу к ней, и прежде чем она успевает заговорить, я накрываю ее губы своими, вдыхая в нас обоих новую жизнь. Она могла бы подождать
Мы одержимы, поглощены друг другом, и ничто еще не дарило ощущения цельности.
Приподняв ее, я прижимаю ее задницу к капоту, наши губы не теряют ни секунды. Я владею ее ртом так, как она владеет моим сердцем и душой. Она запускает пальцы в мои мокрые волосы, сильно потянув за кончики, и вскоре мы оба уже вовсю лапаем друг друга, отчаянно желая поглотить друг друга целиком.
Я все еще не уверен в том, что ее устраивает, поэтому позволяю ей действовать самой. Ее ловкие пальцы расстегивают мои джинсы. Она просовывает в них руку и когда чувствует, что мой член твердый, ее вздох наполняет мои легкие. Она начинает поглаживать меня, и когда она другой рукой стягивает с меня джинсы, я понимаю, чего она желает.
Чего мы оба желаем.
Ее тело, прижатое к моему, заполняет все пустоты — физические и эмоциональные. Я все глубже и глубже погружаюсь в кроличью нору и понимаю, что уже прошел точку невозврата.
Дождь продолжает хлестать вокруг нас, но мы не можем сдвинуться с места. Под дождем мы оба возрождаемся.
Я срываю с нее одежду, пока она не остается голой, и, не разрывая поцелуя, вхожу в нее, обрекая нас обоих на этот блаженный ад. Она выгибает спину, ложась на капот, и широко раскидывает руки, чтобы удержаться, когда я начинаю жестко трахать ее.
Обхватив ее бедра, я придвигаю ее к себе и трахаю со страстью и любовью, ибо люблю ее. Я люблю эту сильную, храбрую женщину и готов убить ради нее.
Она касается моей щеки, заглядывая мне в глаза, своим молчаливым прикосновением показывая, что понимает меня; что она тоже чувствует войну, бушующую за моими глазами. Вот они мы — против всего мира, и любой, кто встанет на нашем пути, заплатит за это кровью и слезами.
Я нежно обхватываю пальцами ее горло, уговаривая ее выгнуть шею, чтобы она взглянула на красивую картинку дождя и отблесков фар на этом заброшенном поле.
Она обхватывает ногой мою талию, раскрываясь передо мной, отчего мое сердце переполняется счастьем от того, что она доверяет мне после всего, что ей пришлось пережить. Я жестко трахаю ее. Тело Дарси движется верх и вниз по инерции. Я хочу поглотить каждый дюйм ее тела, но сейчас мне нужно кончить.
Протянув руку вниз, я провожу пальцем по клитору Дарси и наблюдаю, как ее рот то открывается, то закрывается от удовольствия, а затем ее гортанный крик наполняет ночной воздух. В ту секунду, когда девушка кончает, я притягиваю ее к себе и трахаю с такой силой, что наши тела становятся единым целым.
Когда последняя дрожь сотрясает ее, я выхожу из нее и с удовлетворенным стоном кончаю ей на живот.
Я наклоняюсь,
— Что стряслось? — вопрошает запыхавшаяся Дарси, когда я натягиваю джинсы.
Не существует слов, которыми можно описать случившиеся.
Вместо этого я делаю единственное, на что сейчас способен — опускаюсь на колени, отдавая ей всего себя.
Дождь искажает ее очертания, как в комиксах. Я концентрируюсь на ее глазах и молю, чтобы она не делала того, что каждый проклятый кретин делал со мной всю мою жизнь.
Когда она соскальзывает с капота, чтобы тоже опуститься на колени, я понимаю, что она этого не сделает.
Она прижимает ладонь к моему сердце, что неистово бьется, поняв меня без слов.
— Я не брошу тебя. Обещаю.
И вот так мой мир поворачивается вокруг своей оси и находит свой географический север.
— Другой парень, который причинил тебе боль. Блейк? — спрашиваю я, хотя знаю ответ.
Дарси отворачивается, но я беру ее за подбородок и аккуратно призываю посмотреть на меня. Я хочу, чтобы она видела, что я поддерживаю ее.
В конце концов, она кивает.
Я читаю ее бездумное выражение лица, зная то, что сделал с ней этот утырок, было просто немыслимым. Я провожу пальцем по ее устам, ловя капли дождя, оседающие на ее розовом ротике.
— Я знаю, где он находится.
Ее глаза округляются, и она смело расправляет плечи. Настала пора.
— Показывай.
СЕМНАДЦАТЬ
УВ В СЛЕД ВТОРНИК
Мы идем по промозглому сырому переулку в сторону клуба.
На узкой двери прикреплена табличка со словом «ГРЕХ», название подпольного клуба, в котором Блейк завсегдатай. Он частенько таскает с собой спички с логотипом клуба на коробке. На двери болтается тяжелый молоток в виде льва с открытой пастью, пялящегося зоркими глазами.
— Три стука, затем трехсекундная пауза, потом еще один стук, и дверь откроется, — непринужденно инструктирует меня Рэв. Он прикуривает сигарету, прислонившись к стене.
Все еще удивляюсь, откуда ему все известно, но отложим-ка этот разговор на потом. На мне облегающее черное платье, которое сдавливает грудную клетку и зашнуровывается сзади, а на лице — бархатная маска с золотой вышивкой у глаз, — таков дресс-код сегодняшнего вечера.
Глаза Рэва скрыты кожаной маской. Его черные волосы зачесаны назад. Он одет в белую накрахмаленную рубашку, чопорный воротничок облегает его свежевыбритую шею, а широкие плечи укрыты черным плащом. Шмотки скрывают его раны, хотя мне известно, что те, которые невидимы глазу, болят сильнее всего.