Плакса
Шрифт:
Надавливаю на морду Блейка еще сильнее, не сводя глаз с Рэва, словно это его личико, в которое я вжимаюсь, и тут все прекращается… каждая мышца Блейка в одночасье замирает. Он потерял сознание подо мной. От недостатка кислорода или под действием наркотиков, хрен поймешь.
Отползаю назад, оседлав его грудь. Он в отключке, но все еще дышит.
— Отличная работа, — хвалит Рэв с красивой полуулыбкой. Эротическая асфиксия его явно заводит. — Если бы я собрался откидываться, то выбрал бы этот вариант.
— Он не откинулся, —
— Ну, нет. Но то, что он нюхал, по-видимому, возымело эффект. Полагаю, он скоро очухается. Так что будем делать?
Внимательно изучаю лицо Блейка; для дьявольского отродья он очень симпатичный.
— Поможешь перевернуть его на живот?
— Конечно, малышка, — ласково отвечает Рэв и берет мое лицо в свои руки, наступая на голову Блейка и целуя меня в уголок губ.
Он помогает мне встать, и без моего участия Рэв с помощью ботинка переворачивает Блейка на живот. Я слышу тихое «уумф», когда воздух выходит из его легких, а он плюхается лицом в пол.
Так много хочется сделать, но время — враг. Единственная причина, по которой Блейк не стал со мной бороться, заключается в том, что он больной сучонок. Парень считал, что ему ничего не грозит, ибо недооценивал меня. Вот такой он осатаневший и самонадеянный.
А вскоре он осознает, что не стоит недооценивать женщину, готовую на все ради мести.
Осматриваю комнату и замечаю отсвет старинного ножа на вычурном комоде у стены. Блейк в отключке, так что пока он никуда не собирается уходить. Смотрю на его красивое рыло, погруженное в забытье. Такой безмятежный, со спокойным дыханием.
Как мог этот человек, выглядящий так безвинно, оказаться таким чудовищем?
Гадаю, что с ним произошло, что породило ту тьму, в которой он теперь живет? Хотя, он заправил постельку, поэтому ему придется полежать на ней, обагряя простыни собственной кровью. С заботой от его покорной слуги.
Стискиваю зубы, думая о том, как он изнасиловал меня. Это было невыносимо, и хотелось бы стереть из его памяти те образы, которые он хранит обо мне, подобно тому, как удаляют снимки из галереи на телефоне. Но это невозможно.
Все на что я способна, — это оставить ему постоянное напоминание о том, что произошедшее не нормально и никогда не станет нормальным.
Хватаю нож и чернильницу, возвращаясь к нему и усаживаясь на ноги. Протянув руку, отстегиваю ремень на брюках и расстегиваю ширинку.
— Только не говори, что мы отрезаем ему писюн. — Рэв вздыхает, ероша волосы. Он явно не в восторге от этой идеи.
— Неа, это было бы слишком просто и немного банально, не находишь? —задумываюсь о Лорене Боббит27, которая укатила на тачке с членом своего мужа и выкинула его в окно, как протухший хот-дог.
До сих пор удивляюсь, что полицейские нашли орган раньше, чем енот успел загрызть.
Вполне уверена, что ее муж не сделал ничего
Стягиваю с него брюки, обнажая белесую жопу, и провожу по ней пальцами. Ну, вот и все, прощай, гладкая, без единых изъянов кожа. Не стоило ему связываться с моей попкой. В голове возникают мысли о том, чтобы запихнуть нож ему в задницу, но не думаю, что я настолько жестока.
Мне просто хочется оставить ему дружеское напоминание.
К чему я и приступаю.
Я вырезаю букву «П» на левой ягодицы. Он шевелится, и я вижу, как его рожа искажается.
Рэв опускается на колени, чтобы подержать Блейка спереди.
Буква «П» недостаточно глубокая, поэтому я вывожу ее снова, и голова Блейка внезапно взмывает вверх с воплем.
— Выруби его! — велю я Рэву, и он, в свою очередь, поднимает голову Блейка за волосы и сильно бьет по лицу.
Глаза Блейка закатываются, и он валится щекой на пол.
Продолжаю выводить «Л» рядом с «П», на этот раз уяснив, что надавливать нужно сильнее. Из букв просачивается кровь, и вероятнее всего, самодельная татуировка будет выглядеть погано ввиду крови, которая будет оттеснять чернила, что я планирую залить туда.
По крайней мере, шрам должен остаться.
На левой ягодице я вырезала слово «ПЛАК».
Переходя к правой, я вырезаю «СА», что было нелегко. Попробуйте вырезать букву «С» на эластичной коже жопы. Хотя, высекла я разборчиво. Посещение школьных душевых никогда не будут прежними.
Вытираю кровь с ягодиц, затем хватаю чернильницу с темно-синими чернилами и покрываю ею задницу. Должно быть, от действия жжет, но он не в сознании, чтобы среагировать. Хочется, чтобы это сработало, но сомневаюсь, что он пришлет мне фотографию своего седалища, когда оно заживет, чтобы показать мне.
Поэтому продолжаю вырезать буквы и заливать их чернилами, создавая темнее черного кровавое месиво.
Рэв вскидывает бровь и приглушенно смеется, качая головой.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — произносит он, глядя на меня глазами, в которых горит огонь.
Почему каждый раз, когда я делаю что-то подобное, хочется потрахаться? Это какой-то фетиш, о котором я не в курсе? А то у меня совсем все худо. Хватаю его за рубашку, притягиваю лицо к своему и неистово целую.
Мои руки, покрытые кровавыми чернилами, касаются его волос, а он, кажется, и не возражает. Он отстраняется, пристально глядя мне в глаза.
— Что дальше, кролик? — он не сводит взгляда с моих губ, затем изучает черты лица, возвращаясь к глазам.
— Еще кое-что осталось, — молвлю я и снова приникаю губами к его. Его язык мягкий и теплый, когда я скольжу своим внутрь.