Плохая мать
Шрифт:
Глава 13
Хозяина джипа зовут Максим, но это выясняется позже. Собственно, первое, что я делаю, ощутив под ногами надёжный пол чужого балкона, — падаю в объятия незнакомца и самозабвенно рыдаю у него на плече.
Мужчина молчит. Руки невесомо касаются спины, и в этом жесте столько растерянности, что я пытаюсь успокоиться, но к обоюдной неловкости продолжаю разводить сырость. Ничего не в силах с собой поделать. Пережитый стресс находит выход в слезах, в неконтролируемой стыдной истерике.
Я могла умереть!
На мгновение я представляю, каково упасть с такой высоты — вышибающее дух чувство невесомости, ужас при виде стремительно приближающегося асфальта, ожидание неизбежного удара, боли. Представляю — и содрогаюсь всем телом. Вот как выглядит настоящая беспомощность — лететь навстречу смерти, не в силах ни за что ухватиться.
Всхлипываю.
Хозяин джипа меня не торопит, мужественно позволяет превращать свой свитер в мокрую тряпку, но стоять на ветру без курток — заработать простуду, и в конце концов мне мягко предлагают продолжить рыдать в тепле.
— Я в порядке.
Неправда. Я не в порядке уже очень долгое время, но понимаю это только сейчас. Теперь я чувствую: девять лет брака проехались по мне стотонным катком, не оставив в теле ни одной целой кости.
— Наверное, надо представиться, раз дело дошло до объятий, — пытается шутить мой спаситель и открывает балконную дверь. — Максим.
Я киваю, всё ещё не в состоянии выдавить из себя ни слова.
Дрожа, опускаюсь на стул с металлической спинкой, и меня лавиной накрывает осознание: сбежала!
Что теперь будет?
Этот вопрос я задаю себе раз за разом, пока голова не начинает гудеть и во рту не растекается привкус желчи.
Что теперь будет? Что будет?
Неизвестность подобна падению с девятого этажа: дыхание перехватывает, и сердце сжимается от нарастающего ужаса.
На миг мне хочется отмотать время, как кассетную плёнку, вернуться ко всем тем привычным, обыденным вещам, из которых годами складывалась моя жизнь. Я чувствую себя ребёнком, выпавшим из лодки посреди озера, — ребёнком, не умеющим плавать.
— Чай или кофе? — спрашивает Максим, отворачиваясь к плите, и принимается греметь кружками — находит свой способ справляться с неловкостью.
— Чай. — С недавних пор кофе я ненавижу.
Я смотрю на широкую спину, обтянутую чёрным свитером, слушаю грохот воды по дну металлической мойки и отчаянно боюсь, что вот-вот этот шум стихнет, мой новый знакомый повернётся, сядет за стол напротив меня, и посыпятся вопросы, неудобные, унизительные, — те, на которые отвечать я буду готова очень нескоро.
Почему ты прыгаешь по балконам? Что случилось?
Чайник стукается о чугунную решётку плиты. Максим поворачивается. На лице — отчётливое желание спросить. Он молчит долго, но когда всё-таки заговаривает, это не то, что я ожидаю услышать.
— Совсем меня не помнишь?
Если Максим мой сосед,
Внешность кажется знакомой. Возможно, я поторопилась, повесив на него образ голливудского актера. Возможно, Максим напоминал мне кого-то более близкого. Кого-то из забытого прошлого.
Я думаю об этом, пока в чайнике закипает вода. В металлическом носике зарождается свист, и я почти хватаю за хвост ускользающее воспоминание.
Но тут во входную дверь начинают колотить изо всех сил.
Глава 14
— Не открывай! — я хватаю Максима за руку, чувствуя, как ногти погружаются в плоть, — причиняю боль, но остановиться, разжать хватку не могу. Вдруг он решит, что семейные разборки его не касаются и вышвырнет меня на лестничную площадку в лапы разгневанного чудовища? Никому не нужны лишние проблемы.
— Это, я так понимаю, твой муж? — Максим осторожно отдирает мои пальцы от своего запястья.
Я обречённо киваю.
Кухню заполняет пронзительный свист, заглушая грохот кулаков по металлической обшивке. Чайник надрывается. Мне мерещится запах пота, а может, обоняние не обманывает: кофта в области подмышек становится влажной.
Взгляд Максима устремлён в конец коридора, к входной двери. Сквозь арочный проём она просматривается отлично. Кажется, сейчас я увижу вибрацию от ударов на внутренней деревянной поверхности. Хромированная ручка дёргается. Кружок глазка зловеще поблескивает в скудном свете, проникающем из соседней комнаты.
— Я разберусь, — Максим выключает газ.
Я боюсь, что, стоит приоткрыть дверь, Олег ворвётся в квартиру и за волосы потащит меня домой. Что Максим не из тех, кто способен меня защитить. Он выглядит крепким, но за плечами Олега годы упорных физических тренировок. Это не тот человек, с которым справится обычный мальчишка с улицы.
— Нет, не надо, — я пытаюсь удержать Максима на кухне.
Не надо ни с кем разбираться, пожалуйста! Давай просто переждём бурю. Рано или поздно Олегу надоесть молотить в дверь: не настолько это увлекательное занятие.
Но Максим не слушает. Мне остаётся наблюдать за ним, идущим по коридору.
Только бы он не вздумал отпирать замки!
Как я и предсказывала, Олег быстро устаёт счёсывать кулаки о дверь и теперь давит на кнопку звонка с упорством безумца.
Дин-дон, дин-дон. Моя голова сейчас взорвётся. Дин-дон. Закрываю уши и представляю, как проваливаюсь сквозь пол, сквозь все девять этажей.
Когда этот кошмар прекратится?
Максим ждёт, когда мой муж закончит выжимать из звонка последние децибелы, и спокойно говорит: