Пляска в степи
Шрифт:
Мыслями своими она ни с кем делиться не стала, еще не хватало чужие сердца разбередить. Но ранним-ранним утром, еще когда не все звезды на небе погасли, она встала с места, где ворочалась, пытаясь заснуть, и отправилась пройтись по тихому, сонному лагерю. Они давно покинули земли черноводского княжества и ночевали сегодня во владениях хазарского каганата.
Тихо, почти бесшумно ступая, Чеслава шла мимо множества спавших людей. Лагерь ставили на скорую руку, и каждый уснул, положив голову на седельные сумки и укрывшись собственным плащом. Небольшой навес поставили лишь для князей и воевод. Диво, но Буян Твердиславич
От княжьего навеса Чеслава старалась держаться подальше. Были там сыновья князя, которому она раньше служила. Они не поделили отцовскую вотчину, раздробили землю на уделы... нехорошо они расстались тогда. Не нужно, чтобы нынче они ее узнали. Ни к чему это сейчас.
Немалое войско удалось собрать князьям. Она и не помнила, чтобы когда-либо такое бывало. Никогда прежде хазарам не противостояла объединенная, сильная рать. Никто из князей от своего слова не отступился. Выставили все дружины, как было промеж ними уговорено.
Накануне до глубокого вечера князь с воеводами меж собой что-то обсуждали. Стемид на свое место поздно вернулась. Она не спала, и он сказал ей, что в битве ей надлежит быть подле Ярослава Мстиславича. А сам сотник поведет большую часть ладожского войска за собой. Он тоже тревожился, всегда улыбчивый Стемид со звонким, залихватским смехом. Будет лежать на нем тяжелая ноша. Вести за собой людей — непросто. А кто иначе думает, тот никогда в битве не бывал.
Все было промеж князьями оговорено: и как выстроится крепкое войско русов привычной «стеной», и как встанут в первые ряды витязи с высокими, тяжелыми щитами, укрытые с ног до головы кольчугой и металлическим доспехом. Они и встретят хазарские волны своими копьями да топорами. Промеж ними будут конные лучники с огненными стрелами, обернутыми промасленными тряпками. Конные же воины прикроют войско с боков. Князья верили, что хазарские волны разобьются о «стену» из войска русов, ведь будут те стоять крепко, стоять насмерть.
Хазары всегда нападали волнами и почти всегда нападали первыми, об этом ведали все, кто хоть раз сталкивался с ними на поле сечи. Сперва на противника налетали конные лучники. Они осыпали его стрелами, пытаясь запугать и заставить дрогнуть. Отступить, сделать необдуманный шаг.
Следом за стрелами вихрем мчались хорошо вооруженные воины: с железными нагрудниками, кожаными доспехами и шлемами, со щитами, длинными копьями али саблями, пальцами да топорам. Лучшим из лучших воинам надлежало сломить слой противника, ударить по его разрозненным рядам.
Третьей волной нападали пешие хазары, вооруженные копьями да щитами. Сомкнув плотные ряды и вскинув щиты, ощетинившись копьями, они медленно шагали вперед, сминая своего врага числом и сплоченностью, ведь на место одного павшего вставали трое живых.
Четвертую же волну хазарские каганы берегли для себя. В бой она вступала крайне редко, коли бывала на то великая нужда.
Чеслава брела сейчас мимо дюжины дюжин людей. Мужчин. Витязей. Многие завтра будут мертвы и не увидят новый рассвет. Быть может, и она сама. Смерти она не страшилась. И не потому не могла спать, что боялась чего-то. Но глухая тревога грызла ее изнутри. Словно она что-то забыла. Что-то не сделала. Что-то
Неужто по княгине скучала? Так посмеивалась Чеслава над собой. И оправляла рубаху, которую ей Звенислава перед самым-самым отъездом вручила. Вернее сказать, торопливо сунула в руки что-то невесомое, обернутое в кусок тканины, и велела развернуть, как на отдых войско встанет. Чеслава так и сделала, и с той поры редко рубаху снимала.
Может, и впрямь она по княгине тосковала. Вот и свербело внутри. Осталась ведь Звенислава Вышатовна в тереме.
Она вздохнула и кивнула дозорным, которые искоса поглядывали на нее, бродившую в одиночку поодаль ото всех. Хорошо бы ей все-таки не умереть и вернуться на Ладогу. Может, она и вовсе там навсегда останется, коли князь из дружины не погонит. Впервые, как покинула она отчий дом много-много весен назад, захотела Чеслава где-то остаться. Обрасти корнями. Может, и свою избу возвести. А что, она сдюжит, она девка крепкая.
Чеслава тихонько хмыкнула. Вот, значит, какие мысли ее перед битвой мучают. Дом. Что-то свое.
Может, еще и мужа себе возьмешь?
Невольно она обернулась в сторону, где спали ладожские войны. Так далеко она, конечно, Горазда не разглядела, но все же подумала о кмете, который взялся по ней вздыхать. Она и не ждала для себя ничего такого. Уж точно не ждала с той поры, как лишилась глаза, да как губу ей надвое рассекли.
А оно вон как. Ишь ты. Прикипел к ней.
Может, и возьму мужа, развесёло подумала Чеслава. Коли живыми оба вернемся.
Меж тем, пока она неприкаянно бродила кругами по лагерю, задолго до рассвета начали просыпаться воины. Этой ночью много не удалось поспать никому. Вскоре ее разыскал смурной, бледный Горазд. Конечно, он молчал, но Чеслава и без его слов ведала, что ему было страшно. Никогда прежде он не бывал в больших сражениях. И нынче боялся. Если бы он сказал ей, она бы не стала насмехаться, ведь в первый раз боялись почти все. Она помнила, что чувствовала сама.
— Сотник Стемид сказал, что мы подле князя будем. И Лутобор еще, и пара дюжин кметей, — сказал он ей и протянул хлебную лепешку, которыми их угощали еще в черноводском княжестве.
Он повесил голову и пнул подвернувшийся под ноги камень.
— Да, — она кивнула. — Стемид возглавит ту часть войска, которая пойдет вместе с другими княжескими дружинами.
— Но почему не сам князь? — спросил Горазд тоскливо. — Я мыслил, что он первым бросится в битву.
Чеслава подавила улыбку, не желая его обидеть. И сказала так мягко, как только сумела.
— Князю не должно в битву бросаться. Так по большой глупости делают.
Горазд посмотрел на нее искоса, но ничего больше не сказал. Пнул еще один камень и нарочно повернулся в сторону навеса, рядом с которым стояли князья и воеводы.
Она заметила, что у него покраснела шея, не прикрытая воротом рубахи.
— Пора, — глухо сказал Горазд, так и не повернув к ней лица.
Перед самым-самым рассветом пестрое, огромное войско выдвинулось вперед. С сотником Стемидом они не успели перемолвиться словом: тот увел ладожскую дружину вперед, ближе к черноводскому князю. Чеслава ехала верхом позади князя и Лутобора и затылком чувствовала на себе взгляд Горазда.
Накануне дозорные донесли, что расстояние до хазарского становища меньше, чем один дневной переход. Они были очень близко.