По дорогам Вечности
Шрифт:
Отпив три глотка, она чуть остыла, и просипела:
– Что с Саймоном?
Морквинов подкатил чемодан, оставленный тётей посреди вестибюля, к скамье, Альфред с Мартиной сели по другую сторону от тёти Иры.
– Он болен, - ответил Прохор, взял у неё стакан и отпил глоток.
– Это я виноват, не доглядел! Теперь не знаю, как помочь. Врачи отключают ему сознание и блокируют мысли. Он словно неживой...
– Довольно!
– перебила тётя Ира, снова закипая.
– Почему вы позволяете им это делать?
–
– Так, всё!
– она резко поднялась, и направилась к стойке регистратуры.
– Никому не позволю так обращаться со своим племянником! Я его забираю!
– Ирина, это безумие. Вам не позволят!
– попытался остановить её Прохор.
Та потребовала вызвать главного врача. Он явился в вестибюль через десять минут, и на него тут же обрушился гнев тёти Иры.
– ...Это что ещё за безобразие!
– кричала она.
– Как так можно!..
Оказавшиеся в вестибюле люди с интересом наблюдали за этой сценой.
Доктор пытался оправдываться, но тётя безжалостно отбивала все его аргументы, даже "Он может умереть, если не блокировать сознание", не подействовало на неё.
– Или вы прекращаете свои пигмейские методы, или я забираю отсюда племянника!
– возмущалась тётя Ира.
– И сама займусь его лечением!
Судя по тону, говорила она вполне серьезно.
Наконец врач сдался:
– Ладно, мы пересмотрим методы его лечения...
– - Вы уж её простите, она в этой стране первый раз, - извинялся Прохор, чувствуя себя неловко...
***
Через три дня после этого разговора.
Саймон проснулся....
Пустота в голове. Неприятная и, почему-то, давящая.
А ещё он не помнил последних событий, как будто кто-то взял большую чугунную сковороду и шарахнул юношу ей по затылку, обеспечивая кратковременной амнезией. Единственное, что Саймон смог выудить из глубин воспоминаний, как его отец выходит из себя, и бьёт кулаком по тумбочке. Но вот, что он говорил, Саймон не знал.
Он присел на кровати, осознавая, что одет в мешковатую белую с бледно-зелёными вертикальными полосками пижаму, и принялся осматривать место своего пребывания.
Стены обклеены желтоватыми обоями. Такого цвета обычно бывает больной пересохший лимон. Прямоугольные лампы, в плафонах которых покоились прожаренные лампочками трупики мух, "украшали" потолок. Решёток на окнах нет, уже хорошо. Значит, его не удерживают.
Вот и та самая тумбочка возле кровати, дверца её немного покосилась.
На тумбочке было пусто. Как и в ней. Интересно, где его вещи, ну хоть какие-нибудь? В самой тумбочке тоже ничего нет.
Рядом с окном стояли два деревянных стула. На спинке одного из них висела одежда. Почему-то черная, слишком официальная. По сравнению с пижамой - точно.
Саймон почесал затылок,
Он поднялся, собираясь сделать пару шагов до двери. Тут же закружилась голова, и юноша вынужден был опуститься обратно на кровать.
Интересно, а кто-нибудь, кроме его отца, знает, что он здесь?
Надо будет у Кари спросить, когда она придёт навестить Саймона, что случилось. Она, наверное, сейчас на какой-нибудь скучной лекции в институте... Интересно, сегодня понедельник, среда, или вообще воскресение?
Тут дверь в палату открылась, и вошёл Димка Морквинов. Он поправил съехавшую на бок клетчатую кепку и сказал, присаживаясь рядом:
– Привет. Я тут зайти решил, с утра пораньше, а то сегодня ещё посетители намечаются. Как самочувствие?
Саймон взвесил все свои ощущения, но ничего примечательного не обнаружил:
– Не знаю. А что со мной?
– Не в курсе...
– У тебя выходной?
– перебил он.
– Воскресенье ещё никто не отменял, - заявил Димка и улыбнулся.
– Понятно, - Саймон подумал, что это странно, если Морквинов встает раньше, чем Карсилина, когда и спешить, собственно, никуда не надо.
Может, зачёт завтра важный, и она к нему готовится? Ну, она же придёт в больницу его навестить!
Димка поднялся, вспоминая:
– Я тебе принёс кое-что! Правда, твой папа запретил фотографии носить, но я думаю, это лучше, чем фотка!..
Минуту он что-то искал у себя в карманах, затем, с довольным видом, протянул Саймону амулет Карсилины на цепочке.
– Только ты его спрячь, а то мистеру Рейли это не понравится, - бормотал он.
Саймон взял у него амулет и с недоумением посмотрел на друга:
– А Карси он что, не нужен? Или ты стащил?..
Тут уже Димка уставился на него, в замешательстве, а затем сказал, уязвленным тоном:
– Он лежал у тебя в комнате на столе!
– Что он там делал?
– Ну, как бы, Карси...
– Сказал он, и осёкся, поняв.
– Так ты ничего не помнишь?..
– Помню, что-то одно, что-то второе и что-то третье!
– съязвил Саймон, начиная терять терпение.
– Что случилось, я не понимаю!
Морквинов хотел всё рассказать, но спохватился, не желая волновать друга, и сказал, глупо улыбаясь:
– Ничего страшного. Всё хорошо.
Саймон хотел возразить, мол, если бы было все так прекрасно, то он бы сейчас не находился в больнице, но Димка не дал ему и рта раскрыть:
– Кстати, твоя тётя Ира из Зебровска приехала, - сообщил он, а про себя порадовался, что вместе с ней не приехала ещё и его родня.
– Зачем?
– Ну, она откуда-то узнала, что ты заболел, и очень беспокоится...