По эту сторону стаи
Шрифт:
Дорин делает этот свой единственный шаг, но назад, освобождая руку из стеклянного плена, и зеркало равнодушно смыкается. Этот Секрет Семьи - не для неё. Не сейчас. Может, когда-нибудь потом.
"Девять - уйдёшь, а на десять - вернёшься..."Не отводя взгляда, она касается ладонью ладони Морриган, но теперь между ними снова прозрачная грань времён. А потом бросается прочь.
Время! Чёртово
Дорин не замечает, что по какой-то неведомой причине Макрайан для неё - это Макрайан, а тот, другой - некто страшный, бесформенный, пришедший из-за предела, из-за завесы шторма, словно ужасное существо Броллахан, не имеющее постоянного облика и питающееся проходящими мимо путниками.
Макрайан уже не вопит, он скулит, сжимая в окровавленной руке треугольный осколок сквозного зеркала. Похоже, это первое, что попалось ему по дороге и могло быть использовано в качестве оружия. Стекло рассекло плоть, и Дорин подозревает, что, сжимая его с такой силой, он скоро лишится пальцев.
Скрипит дверь, и пришелец из-за грани оборачивается, почуяв новую жертву и привычно ища её взгляд.
Ну, нет. Этому не бывать!
Дорин успевает первой - и тяжёлый подсвечник с хрустом опускается на его голову. Она пока ничего не понимает, только продолжает держать канделябр перед собой, словно рогатину - будто кусок металла защитит её от любой беды. Мышь, вышедшая на поединок со слоном, с таким же успехом может сжимать в лапках соломинку.
Время растягивается, как резиновое. Тело, совсем не тяжёлое и не большое, особенно по сравнению с Макрайаном, кажется, начинает оплывать, утратив жёсткость, словно свеча, полежавшая на солнцепёке, и падает на пол, - да так и остаётся лежать, не шевелясь.
– Никак потеряли свои ножницы?
– неразборчиво говорит Макрайан.
– Какие ножницы?
– тупо спрашивает Дорин, продолжая сжимать подсвечник с такой силой, что рука начинает неметь.
– Ваши грёбаные ножницы для ниток, - он кашляет, сплёвывая кровавые сгустки.
– Дайте тряпку.
Ей приходит в голову, что труп похож на марионетку, у которой обрезали нитки - и кукла так и лежит в грязной луже, забытая уехавшим театром... Дорин в ужасе всё смотрит и смотрит туда и не может понять, причём тут какая-то тряпка? Макрайан решил, что комната срочно нуждается в уборке?
– Любую. Простыню. Рубашку, - только когда он прижимает руку к груди, и она видит красные капли, которые стекают по одежде и разбиваются о пол, то вспоминает о кровавом месиве на месте его ладони.
Её фартук приходится кстати. Ничего лучше Дорин пока придумать не в состоянии. Мало того, она не в состоянии отвести глаз от тела, грудой лежащего на полу.
– Он мёртв?
– на всякий случай спрашивает она, не в силах поверить, что совершила что-то непоправимое, невозвратное; что большой сильный
Макрайан, со свистом дыша, придвигается к телу.
– Готов вроде, с-с-сука...
– с ненавистью говорит он.
Она стоит и ждёт, что этот дурной сон закончится, но, похоже, напрасно...
– Я, кажется, говорил вам, что вы научитесь, - Макрайан пытается встать.
– Видите, как всё просто. Один брак и один враг. Смотрите-ка, благодаря вам я скоро начну писать стихи, это...
Вы ошибаетесь, мистер Макрайан, вовсе не один враг, далеко не один. Дорин видит впереди движение, и понимает, что совсем рядом возникают ещё несколько человек - понимает тогда, когда Макрайан застывает, прервавшись на середине фразы.
– Не дёргайся, Уолли, - слышит она.
– Или в Сектор отправится твой труп.
Вскользь мазнув взглядом по Дорин, к Макрайану подходит круглолицый крепко сбитый мужчина.
– Оказывается, ты ещё на этом свете?
– интересуется он.
– Оказывается, ты тоже, Дориш?
– теперь хотя бы известно, что плотного зовут Дориш. Очевидно, он тут старший. Какая игра имён: "Дорин" - "Дориш", жаль, она не может оценить это по достоинству...
– Создатель великий, лорд Макрайан, ты знаешь, что от тебя несёт, как от выгребной ямы?
– губы его кривит брезгливая гримаса.
– Ты знаешь, что от тебя тоже?
– говорит Макрайан и получает сокрушительный удар в челюсть.
– Твоей грязной кровью, гнида, - заканчивает он, сплёвывая на пол.
Ему заламывают руки. Дорин видела такое только в кино и в выпусках криминальной хроники. Что может ожидать бывшего наместника, да и её за компанию, она не представляет. Наверное, права была Морриган, да вот только у Дорин всегда было туго с принятием верных решений.
– Тут человечья девчонка, - они, наконец, замечают, что Дорин не мебель. Какой прогресс!
– Прислужница, должно быть.
– Представляю, что эта мразь могла делать с прислужницей, - говорит кто-то и на Макрайана обрушивается очередной удар, от которого он сгибается пополам.
"Ничего такого! Оставьте!" - хочет выкрикнуть Дорин, но все слова куда-то деваются. Некто с вмятиной на виске всё так же мокрой кучей лежит на полу. Она знала, что после её "да" не будет, просто не может быть ничего хорошего, но она ошибалась. Вот после этого - что хорошего может случиться теперь?
– Ты кто? Как тебя зовут?
– несколько раз настойчиво спрашивает кто-то - а она не понимает вопроса.
– Ну же! Отдай!
– Дорин соображает, что у неё забирают злополучный подсвечник. Они еле-еле выдёргивают из её руки витую ножку - пальцы свело будто судорогой - и теперь рассматривают металл, заляпанный потёками воска и кровью.
– Промыть мозги, сэр? И пусть проваливает на все четыре?
– слышит она.
– Или того...?
И кто-то громко щёлкает пальцами прямо у неё над ухом.