По эту сторону стаи
Шрифт:
– Идите к чёрту, - говорит она, понимая, что её начинает трясти.
– Извольте называть меня леди Кэтрин, миссис Макрайан, - с ледяным презрением отвечает Кэтрин.
Снова эти игры в слова, - думает Дорин, отметив холодное "миссис Макрайан". Она вспоминает тот взгляд у порога, в первые несколько секунд её пребывания здесь. Словно пароль: "Свой?" - "Чужой?"
Нет, не чужой. "Миссис Макрайан". Но и не свой. Серединка на половинку. "Ладно, мэм, шесть месяцев - это не так много, но и не так мало; полагаю, мы придём к взаимопониманию", - прищурив глаза,
– Так за что вы попали сюда? Ведь не за кражу столового серебра? Отвечайте!
– резко спрашивает леди Кэтрин.
Да, не просто Кэтрин, а леди Кэтрин. Куда там, - думает Дорин. Гусь свинье не товарищ. Она же всего только человечья девка с Изумрудного Острова, на которую надели золотой ошейник древней фамилии, неизвестной никому из шести миллиардов ныне живущих на земле людей.
– Вам какое дело?
– говорит она, догадываясь, что интересоваться такими вещами до сих пор было дурным тоном. До сих пор - пока они были равны. Чёрт подери! Будь проклят тот тюремщик, который придумал засунуть её в клетку вместе с этой фурией! Лучше было бы сидеть одной, сутками созерцая стены. Хотя кто она такая? Она не просто человек, случайно прикончивший кого-то из них, но человек с фамилией Макрайан, и сейчас ей придётся расплачиваться за это снова, теперь она даже знает точный срок - ближайшие полгода. Дорин окидывает взглядом леди Кэтрин и с грустью вспоминает свои фантазии о пауках.
– Считайте, мне интересно, - насмешливо произносит леди Кэтрин.
– Любопытство кошку сгубило, - отвечает Дорин.
– Не смейте дерзить! Я знаю, кто такой Уолли - он мясник. В этом есть...
– она щёлкает пальцами, - ...своя изюминка, да. Правда, не для всех. Но это очевидный факт.
Ах, вот как, мэм?!
И не для вас?
– Наверняка он многому научил вас, правда? Уолли такой фантазёр.
Не для всех, мэм?
Вы хотите сказать что-то ещё о мистере Макрайане?
– Ну же, отвечайте, живо! Я приказываю вам, - велит леди Кэтрин и берёт отложенный гребень. Конечно, ведь мадам нужно закончить вычёсывать вшей, как Дорин могла забыть!
– Так заставьте меня, - говорит она, ожидая всего, чего угодно: она ещё не забыла болевой шок хозяйки. Точнее, бывшей хозяйки.
"Нет уж, мэм, дудки. Я не ваша служанка", - думает Дорин - и сама поражается своему спокойствию.
– Вы - дура!
– с презрением цедит леди Кэтрин. Дорин вызывающе смотрит на неё, но та почему-то даже не пытается поймать её взгляд.
– Я не настолько плохо воспитана, чтобы позволить себе сделать что-то с членом Семьи, равной моей, - говорит она.
– Так же, как и позволить себе разговаривать с вами в таком тоне в присутствии посторонних.
– Что не мешает вам наедине называть меня дурой, - парирует Дорин.
– Запоминайте хорошенько, миссис Макрайан, - где-то она уже слышала и эти слова, и даже эти интонации.
– Я должна обращаться к вам на "вы", будь вы хоть коровой или кобылой. Если милорд Макрайан посчитал нужным заключить... такой брак - на то были свои причины, и это не обсуждается.
Она говорит спокойно и холодно, уж куда там Снежной Королеве, но с яростью дёргает гребень, натыкаясь на колтун. Её рука срывается и гребень, не удержавшись в волосах, падает на пол.
– Поднимите и подайте мне, - приказывает леди Кэтрин.
– Поднимите сами, - говорит Дорин.
– Вы не слышали, что я сказала?
– леди Кэтрин начинает раздражаться.
– Вы, должно быть, не понимаете своего места, миссис Макрайан.
Кажется, Дорин знает, в чём дело. Для злобной мегеры так же неприятно делить с человеком эти несколько квадратных футов, как и для Дорин. "Но это ваши проблемы, мэм", - дерзко думает она.
А впрочем...
Дорин встаёт на колени и извлекает из-под койки злополучный гребень.
Леди Кэтрин откидывает волосы назад, и Дорин видит её шею и синюю наколку под ключицей. Всё-таки здесь ужасно кормят, выступающая косточка такая острая, что хочется потрогать её пальцем и проверить, так ли она остра. А над ключицей бьётся жилка...
– Вы считаете, что утгардскую, точнее, уже олдгейтскую наколку нельзя уничтожить?
– вдруг спрашивает Дорин.
– Ну, почему же?
– Вы уже забыли предмет разговора?
– одной рукой леди Кэтрин собирает в гармошку ворот платья, а другую протягивает за гребнем.
– Дайте сюда.
– Думаю, вполне можно вырезать её лезвием, - задумчиво говорит Дорин и очерчивает в воздухе прямоугольник, прикидывая размер.
– Каким, к чёрту, лезвием?
– Разве вы никогда не видели опасной бритвы?
– удивляется Дорин - не столько сути вопроса, сколько тому, зачем она вообще городит эту чушь...
Чушь?
Неужели?
– Правда, есть риск задеть артерию - ну, так и что ж с того? Кто не рискует, тот не пьёт вина, ведь так?
– продолжает она.
– Пожалуй, я помогу вам. А потом вы сможете сделать из этого куска кожи обложку для записной книжки. Правда, прелесть?
– Пойдите прочь, - говорит леди Кэтрин.
– Вы, наверное, больны и несёте бред.
Больна? Нет, вряд ли. Никогда Дорин не чувствовала себя такой здоровой, даже несмотря на голод. Однако миска с едой осталась только одна...
– Вы разлили мою еду, - напоминает она.
– Скажите спасибо, что я не сделала большего, - леди Кэтрин снова тянется за гребнем, но Дорин отдёргивает пальцы, всё так же стоя на коленях. Левая рука леди Кэтрин повисает в воздухе.
Левая рука... Интересно, как выглядит клеймо у неё? Верно, тоже рельефное на ощупь. Плоть, плавящаяся под натиском раскалённого металла - красота воплощённой боли...
– Я предлагаю сыграть на эту миску похлёбки, - говорит Дорин, испытывая острое желание выгнуться, как кошка. И почему бы и нет, ведь она всё равно стоит на коленях, упираясь ладонями в грязный пол. Подумаешь, грязный. Плевать. Она отбрасывает в сторону гребень, тот попросту мешается.