По эту сторону стаи

Войцеховская Ядвига

Дорин теряется. Она сама не понимает, хочет ли она разговаривать об Уолли или не хочет - и стоит ли это делать вообще.

Кэтрин смеётся.

– Я права?
– весело спрашивает она.
– Правда, я видела его всего два раза, да и то мельком.

– И где же?
– из вежливости спрашивает Дорин.

Ей окончательно становится ясно, что Кэтрин даже не подозревает, что она человек. Может быть, это вообще нельзя почувствовать, если специально не задаться такой целью, а, может быть, восприятие притупляется в заключении, - Дорин

не знает, но ей от этого не легче. Как поступить, что сделать и что сказать, чтоб не быть убитой на месте?

– На ежегодном собрании Внутреннего Круга, - Кэтрин вздыхает.
– Естественно, когда Внутренний Круг был Кругом, а не теперешним сборищем нищебродов, и когда милорд Хейс был жив.

Да, ведь Макрайан тоже состоял во Внутреннем Круге, - вспоминает Дорин, думая совершенно о другом.

– Какая ирония судьбы!
– говорит тем временем Кэтрин с горечью.
– Мистер Хейс, будучи комендантом, держал Утгард в кулаке, а теперь я заключена в его дрянной копии, и всякая шваль держит в кулаке меня.

– А что случилось с мистером Хейсом?
– собеседница, должно быть, вдова.

– Разве вы не знаете?
– Кэтрин удивлена.
– Мистер Хейс убит три года назад, перед самым переворотом.

Дорин не остаётся ничего другого, как выразить сожаление по поводу столь тяжёлой утраты. Она только сейчас начинает понимать, каким длинным был этот день. Долгим, словно несколько лет. Должно быть, снова что-то произошло со временем, потому что в обычные сутки, хоть тресни, не впихнуть столько событий. Эмоций, переживаний, страха, напряжения, боли. Дорин кажется, что ещё чуть-чуть - и всё это полезет через край.

– Вы с ног валитесь, моя дорогая, - решительно говорит Кэтрин.
– Лягте, поспите. Хотите, я одолжу вам свою кровать?

Нет, зачем. Что такого страшного произошло? С ней всё в порядке, не в порядке только с тем, кто лежал мёртвый в коридоре Кастл Макрайан... Дорин обрывает себя на середине мысли. Она не в состоянии больше думать о нём, это невыносимо. Сейчас - это сейчас, и даже не "сегодня утром, сразу после завтрака". Думать об этом ещё хуже, чем о том, как существовать на территории в несколько квадратных футов бок о бок с нечеловеком, который, наверное, готов порвать человека на куски. И это "сегодня" должно, наконец, закончиться. А завтра - будет завтра.

С этой мыслью она залезает на верхнюю койку и забывается сном, больше похожим на бред.

Глава 8

Наступает вечер. То есть, скорее всего, вечер: определить точно невозможно, тут нет даже крохотного оконца, только тусклый свет под потолком. Дорин несколько месяцев не видела электрического света, и первая лампа, которая попалась ей на глаза, оказалась плафоном в тюремной камере неизвестной тюрьмы Олдгейт.

В скважине с лязгом проворачивается ключ. Дорин напрягается: она всей кожей чувствует опасность. "Беспредельная власть любого, кто пожелает", - звучат в голове

слова Макрайана. Любого. Судя по всему, этот любой и тогда, и сейчас - один и тот же: полукровка. Который ещё так недавно был бы почти соотечественником, почти ровней... Недавно - когда слово "О`Греди" для неё ещё что-то значило...

Но пока её страхи напрасны; открывается не вся дверь, а лишь небольшое окошко, похожее на собачью дверцу: это только ужин. Если, конечно, можно назвать ужином нечто, плавающее в жестяной миске. Дорин с тоской вспоминает зачерствевший хлеб на кухне Кастл Макрайан и ей отчего-то становится не по себе. Но эту еду она съест, всю без остатка. Она выдержит всё то, что заслужила, а для этого надо выжить.

– Подъём, высокородная. Жрать пора, - объявляет тюремщик. Дорин замечает, что второй стоит у него за спиной. Снова двое.

Кэтрин встаёт и забирает миски. Она с распущенными волосами: похоже, была занята тем, что причёсывалась.

– Леди Дорин, дорогая, слезайте вниз, - весело говорит она, видя, что Дорин не спит.
– Конечно, еда весьма дурная, но это лучше, чем ничего.

– Смотрю, Хейс, ты поумнела, - в оконце появляется круглое лицо стражника и расплывается в ухмылке.
– Гляди-ка, может, скоро отучишься задирать нос.

Дорин ещё не успевает ступить на пол, как понимает, что это конец.

– Джонни... Джимми... Томми... как тебя там... никак не могу запомнить, уж извини, - равнодушно говорит Кэтрин, но Дорин нутром чует, что она напрягается, словно туго натянутая тетива.
– Перед таким сбродом, как ты, сам Создатель велел задирать нос, тут уж ничего не попишешь.

– Джерри, если вам будет угодно, высокородная, - он отвешивает шутовской поклон.
– Но тогда называйте и меня "лорд Джеральд", чем я хуже Макрайан?

Кэтрин так резко оборачивается к Дорин, что коричневая жижа выплёскивается через край и капает на пол.

– Как звучит, а?
– спрашивает стражник кого-то, кто стоит позади него.
– Лорд Джеральд Бигсби из тупичка Полуденной Зари. Целый титул. Королева сдохнет от зависти.

– Нет, можно сказать ещё длиннее, - Дорин слышит радостное бульканье.
– Прибавь туда дом два, второй этаж и свою комнату.

– На втором этаже всего одна комната, и она моя, - говорит стражник, трясясь от смеха.
– Но ты прав, так будет значительно круче. Она человек, Хейс, даже не полукровка. Чтоб ты знала. Приятного аппетита.

Оконце со скрежетом закрывается. Дорин ещё успевает услышать, как проворачивается в замке ключ, потом шаги удаляются, а следом за этим совсем рядом раздаётся грохот и что-то обжигает её ногу. Жижа из миски, со всей силы ударившейся об пол. Не успевает Дорин и слова сказать, как получает звонкую пощёчину.

– Какого дьявола, миссис Макрайан, вы не сказали мне, кто вы?
– лицо Кэтрин искажается такой яростью, что Дорин ожидает мгновенного болевого шока или даже смерти... но ничего не происходит.