По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
— Слышишь, канюк кричит: «Пить! Пить!» К дождю. Полезная птица, мышей уничтожает. А это ястреб-санитар. Вроде бы злая птица, пташек шерстит — только пух по ветру. Но забыл, в какой стране, в Норвегии кажется, выбили ястреба — и остальные птицы, друзья леса, передохли. Он выборочно ловит, больных.
— Как же он диагноз ставит?
— По полету узнает… Гляди, гляди! Ты слышал когда-нибудь, что за грибами надо лезть на дерево?
Я глянул и ахнул: на старой безвершинной березе с омертвевшими ветками — сплошное желтое покрытие, будто столб вываляли в желтой липкой пене. Мешка два опят, не меньше.
— Дожирают, — сказал Виталий.
— Чего-чего?
— Дожирают дерево. Это же самый вредный гриб — опенок. Готовить его будем…
В
Виталий рассказал мне, что у них в Уймени живет знаменитый алтайский подсочник Михайлов, который разработал такой метод добычи живицы, что его карры вот уже двадцать лет дают максимальный выход смолы из стволов, а деревья нисколько не страдают.
Побывали мы и на опытных рубках. Ничего подобного нет пока нигде в Сибири. Ребята давно знали о методе костромского лесоруба Геннадия Денисова, который берет из леса древесину, не губя молодняк, не допуская перерубов. Решили попробовать у себя. Но для горных условий рекомендации Денисова не годились.
Молодые инженеры сами нашли оптимальную ширину лесосеки и волока, долго учили вальщиков строго соблюдать угол падения дерев. Сейчас остается весь пихтарник и кедровый самосев, лесосеки чистые, и по волокам не размоет овраги, выработка увеличилась, и заработки тоже. Если кто из сибиряков заинтересуется подробностями, ищите их в специальной литературе, где о методе кедроградцев не раз писал Виталий Парфенов.
И вот я снова в Уймени.
Недолго прожила тут молодежь, но как изменила она этот таежный угол! Открыты больница, детский сад, проложены по поселку тротуары, и теперь девчата могут пройтись по улице в туфельках. Я вспоминаю первый свой приезд на Алтай, когда одну женщину, завязшую по пояс в грязи, тащили веревками. Потом двое каких-то мужчин до ночи лопатили это место, чтобы спасти сапоги. Не спасли.
В поселке полно детворы, работает школа. Когда последний раз приезжали кедроградцы в Москву, купили ребятам хороший подарок — пионерское знамя, горн и барабан. Деньги — сто рублей новыми — прислал в мой адрес один московский инженер. Он пожелал, чтобы имя его осталось неизвестным, попросил так использовать его дар, чтобы юным кедроградцам жилось повеселей.
Спасибо, дорогой товарищ! Вы, как и многие другие друзья Кедрограда, доказали, что живет, не умирает в русском человеке его благородное бескорыстие, его готовность сделать доброе дело, причем так, чтобы об этом никто не узнал…
Из таких же добровольных даров собралась в Уймени библиотека, в которой сейчас более трех тысяч томов. Только С. Л. Михайленко, начальник цеха Азербайджанского трубопрокатного завода, послал четыре посылки с книгами.
В Доме лесной культуры собрана большая коллекция алтайских минералов, сотни видов насекомых, птиц, грызунов и других таежных животных, пухлые гербарии лекарственных растений. По сравнению с производственными задачами хозяйства все это кажется делом второстепенным, малозначащим, однако кедроградским коллекциям завидуют приезжающие сюда ученые, и кедроградцы планируют на базе Дома развернуть большую работу с лесниками и охотниками. А работать есть кому — здесь только с высшим и средним специальным образованием около пятидесяти человек.
Ребята построили новый клуб, организуют там веселые вечера, а у кедроградского киномеханика лучшие в Горном Алтае финансовые показатели. Молодежь живет своей жизнью — дружит, влюбляется, играет комсомольские свадьбы, а некоторые терпеливо ждут любимых, как тут говорят, «из России»…
«Что же это за очерки? — скажет мне какой-нибудь ярый любитель конфликтов в очерковой литературе. — Сплошная лакировка — никто не подрался, никто не перековался…»
Я могу только посочувствовать такому критику — драк в Кедрограде нет. Правда, начиналась заварушка, когда приехали
Нет, никакой лесной идиллией в Кедрограде не пахнет! Здесь такие же, как везде, люди. Вспоминают, как один заядлый демагог и крикун тряс на собрании залатанными брюками и вопрошал, когда же начальство даст возможность зарабатывать Его спросили: «Сколько вы получаете в месяц?» — «Ну, полтораста рублей». — «А рабочие брюки сколько стоят?» — «Десять». — «Сколько у вас детей?» — «У нас их нет». — «Почему же вы ходите без штанов?»
Мой отпуск закончился. На гольцах уже выпал снег, и мимо белых вершин потянули в дальние страны журавлиные косяки. Огромная станица пролетела накануне моего отъезда. Она была так велика, что вся уйменская долина заполнилась голосами улетающих птиц, будто высоко в небе нестройно пробовали свои валторны музыканты большого оркестра. Стоя в толпе кедроградцев, я долго смотрел вслед птицам.
Когда наблюдаешь стаю журавлей, то глаз поневоле останавливается на вожаке. Он мерно и мощно машет большими крыльями и кажется крупнее остальных. Вожак лучше других знает дорогу, сам выбирает воздушные слои и первым встречает ветры. А последний журавлишка обычно машет слабо, неровно, часто, пытаясь не отстать от своих, которые не могут из-за него задержаться на своем дальнем и трудном пути… Но почему мы так плохо видим в косяке «рядовых» журавлей, которые и составляют косяк?
Я думал об этом, уезжая из Кедрограда. И решил, что напишу о своих встречах, не выбирая героев. Все они — и вожаки и «рядовые» — приехали в Прителецкую падь для того, чтобы создать культурное, прибыльное хозяйство в кедровой тайге, не уничтожая ее. Они уверены, что зерна, брошенные ими в эту землю, дадут всходы, и щедрая во всем сибирская земля сторицей возместит их труды, что возникнут скоро новые лесные предприятия, по-современному, комплексно использующие таежные дары, и кедроградцы будут рады этому вдвойне, потому что они были первыми.
Возможно, кто-нибудь из молодых читателей захочет сделать их мечту своей и поможет ее осуществить? Доброго пути! Каждому найдется место в большом косяке кедроградской комсомолии, которому лететь далеко и долго.
Сколько леса в Сибири! Так хозяйствовать нельзя.
Кедр просит защиты.
Доброго пути, журавли!
Мне всегда трудно прощаться с кедроградцами. Каждый раз я обещаю приехать снова и знаю, что приеду. Мы всю последнюю ночь просидели у Виталия Парфенова. Говорили о Кедрограде, о Сибири, о тайге.
…Привольно возлегла за Каменным поясом Сибирь — страна сказочной красоты и безмерных сокровищ. Бескрайней хвойной благодатью раскинулась сибирская тайга — величайший лес планеты, самое мощное проявление органической жизни на земле. Однако тайга еще не дождалась настоящего, рачительного хозяина. Проходят годы, снова и снова с болью и едва теплящейся надеждой вспоминаешь ослепительную лекцию Леонида Леонова — Ивана Вихрова о судьбе русских лесов…
Наивно сейчас звучал бы призыв: «Не рубите русского леса, не трогайте тайги!» За Уралом девяносто процентов наших лесов, а заготовляется там пока лишь одна треть основного лесного продукта — древесины. И рубить тайгу необходимо: в ней сгнивает, пропадает бесценное народное добро — замечательные строительные материалы, незаменимое химическое и пищевое сырье. Но наступило время, когда надо трезво взвесить ресурсы тайги, подумать над тем, как в ней работать, чтобы она отдала свои богатства с наибольшей выгодой для народа.