По нам плачут гангстеры

Скередикэт Герман

Глава Четвертая. Западня.

эра распустившегося цветка

Банкет выдался на славу. Ампир блистал, кичился богатствами и дорогим алкоголем. На таких пиршествах всегда подавали маленькие порции закусок. Не для того, чтобы наесться, а чтобы попробовать, да и всего-то. Заходя в зал, наполненный людьми, Хван незаметно стянул кольцо и положил его в задний карман темно-серых брюк. Он поправил кружевной воротник белой рубашки и провел пятерней по волосам, убедившись в укладке. Все совершенно, не считая того, что он споткнулся за дверью и чуть не впечатался в древесину лицом. Но перед публикой Хван был идеальным. Он неторопливо пересекал зал, пока броги в шахматной расцветке стучали по

кафелю. Ему сказали выглядеть сдержанно, но изысканно. Потому ничего яркого, не считая глаз, подведенных каялом цвета нефти. Хван заметил цель, что стояла у дальней стойки. Лим поднял с подноса бокал белого вина, пока официант проходил мимо, как ни в чем не бывало. Ногтевые пластины переливались как бензин, разлитый на ночные небеса. Лим не изменял себе – авангард нравился ему чуть больше других направлений в искусстве.

– Добрый вечер, – Хван остановился рядом с пареньком, – Айзек?

Незнакомец дрогнул. Он выглядел, словно напуганный щенок: большие глаза с густыми ресницами, в которых перекатывались блики от освещения. Его строгий костюм совершенно не сочетался с мимикой. Перед Хваном стоял сын основателя одной громкой фирмы. Саманта стремилась контролировать все, что находилось в зоне ее территории. Аристократы являлись лакомым кусочком – другие банды старались перетащить магнатов на свои стороны. А чтобы этого не случилось, королева синдиката посылала своих людей для слежки. Иногда очевидной, иногда под прикрытием.

– Да… Айзек…

– Я – твой компаньон на сегодняшний вечер, – Хван немного отпил из емкости. – Мы проведем время вместе, поговорим и посидим на мягком диване. Большего не жди. Руки не распускай. Если тронешь за коленку – убью тебя. Положишь ладонь на талию – убью тебя. Коснёшься волос – я, – он обратился к парню, чтобы тот продолжил его мысль.

– … Убьешь меня.

– Рад, что мы договорились.

Им всегда выдавали клиентскую базу: с кем как говорить, насколько далеко заходить и какие темы не затрагивать. Были персоны, под которых нужно стелиться в обязательном порядке, а появлялись и те, с кем манера общения более открыта и резка. С Айзеком не стоило мелочиться – со словами Саманты никто не спорил.

В том заключалась работа хостов. Их называли мужчины-кеймо. Говоря иначе – эмоциональное обслуживание за купюры, и занимались этим в огромном большинстве своем женщины. История кеймо началась в Инферии: леди проводили чайные церемонии, пели и танцевали, в целом – развлекали гостей. Представительницы этой профессии загадочные, утонченные и обладающие манерами. Кеймо-мужчины существовали и раньше, появились в древнюю эпоху, а потом перескочили в двадцать первый век в образе хостов. В мире кеймо было много странностей. Например покраска зубов в черный цвет; или белый порошок, что наносили на лицо, в состав включался свинец – ядовитый элемент. Кеймо часто путают с проститутками, однако последних называли иначе – оймо. Кеймо отличались образованностью и умом – им разрешалось вести беседы с мужчинами на равных, в отличии от покорных жен. В современном мире услуга стоит примерно как оплата съемной квартиры на месяц. Люди готовы тратить немыслимые суммы за похожих на искусство – формы совершенства.

Айзек был непростым клиентом. Он как облако, запуганное грозами и торнадо. Смотрел на Хвана, сидящего с прямой спиной, словно боялся его. В этом и весь смысл. Лиму заплатили, чтобы тот пугал его и заставлял трястись от ужаса. Фетиши некоторых людей слишком странные. Парень оказался младше Хвана на несколько лет, едва совершеннолетие отпраздновал. Ему нравились властные и грузные, непробиваемые и неприступные. Сила притягивала его. Шушукаясь между собой, пока смотрели его досье, работницы кабаре предположили, что мальчику не хватило внимания отца в детстве, и теперь, когда вырос, начал искать себе нового «папочку». Он оседал как иней под взглядом хоста – ледяным и проницательным.

Вино допито, реплики закончились, как и время. Перед уходом Хван решил заказать

воды – жажда замучила. Он облокотился на стойку, ожидая бармена. Одна девушка, которая заприметила его еще на входе, медленно подкрадывалась. Ей нужен вовсе не хост, а то, что он положил в карман. Золотое украшение увенчал инкрустированный александрит: камень имел свойство меня цвета. При дневном свете переливался зеленым, голубым и оливковым; при искусственных лампах сиял малиновым, пурпурным и фиолетовым. Маленькая крошка, вплавленная в металл, стоила больше десяти тысяч молли. Кольцо так и манило, чтобы его украсть. Ломбард уже скулил о желании получить новое сокровище. Ее пальцы ловко заползли под кусочек ткани и за долю секунды вынули украшение. Девушка сжала пястье и удалилась, улыбаясь. Деньги почти на ее банковском счете.

Однако когда она была уверена в своем успехе, что-то коснулось ее предплечья. Нечто легкое, будто нежная ткань пеньюара, медленно ползла вверх. Минуя ключицу, тонкую и чувствительную кожу шеи, пальцы накрыли горло. Не сжимали, просто предупреждали. Хван склонился к ее уху, почти касаясь ракушки губами, и прошептал:

– Верни.

Воровка поймана. Она обернулась в мраморную статую, не способную сделать ни единого вздоха. Низкий голос заполонил все пространство, пробирался в каждую частицу собой. Ощущался, как разрушение вселенной, взрыв солнца, смертельный циклон. Пускал свои когти в самую душу, уже готовый разорвать в клочья и не оставить ни одного живого места. Тепло, исходящее от ладони, было трюком – одного движения хватит, чтобы перекрыть артерии и кислород. Но он был деликатен, этот человек позади. Превратил угрозу в эстетику, неподражаемую красоту мести. От него пахло парфюмом и могуществом. Хван немо повествовал: «Глупышка, не связывайся со мной».

Сглотнув вязкую слюну, ее ресницы дрогнули. Она перевела взгляд в бок, но так и не смогла разглядеть его лица. Перед ней в требовательном жесте раскрылась ладонь. Ничего больше не оставалось: кольцо упало на линии эпидермиса. Только после этого Хван ослабил хватку. Ничего не сказал, просто ушел, оставив леди в треморе. Воровка лишь провожала его взглядом, пока он не скрылся за воротами, оставив торжество позади.

Дверь в квартиру хлопнула. Маркус, который чистил яблоко, попятился с кухни, чтобы рассмотреть прибывшего домой. Хван выглядел крайне озлобленным. Он не повесил свой плащ на петельку, а отшвырнул его на комод, словно ребенок в приступе каприза. Несчастные броги лишились ровных задников, ведь хозяин забыл об аккуратности и напрочь смял их пятками. Маленький коврик покривился от поступи, а светильник погас от шлепка по выключателю.

– Что случилось? – Маркус откусил дольку фрукта, пока фигура второго проносилась около него.

– Карманники совсем распоясались, – Лим рывком расстегнул запонки на рубашке, чтобы легче снять ее. – Одна паразитка пыталась украсть мое кольцо.

– И ты расстроился? Можно ведь запросто купить другое, если не такое же.

Хван моментально развернулся к нему. Он был похож на тикающую бомбу, готовую снести здание с минуты на минуту. Подойдя к Итону вплотную, продолжил прожигать его взглядом:

– Знаешь, что делает картину дорогой? Не то, каким красками и мазками она нарисована. Ее ценность в пережитом, в страданиях художника, задумке и сущности. Эта вещь, – он поднял фалангу вверх. – видела наши слезы, любовь и муки. Наши воспоминания в этом украшении. Такое не купить. Ее подарил мне ты. Оно уникально.

Маркус оставался спокойным. Мягко улыбнулся, заключив мордашку Хвана в своих ладонях:

– По такой логике, все, что я тебе подарю, станет уникальным. Понимаю, почему ты расстроен. Просто помни, что кольцо – всего лишь предмет, которому ты сам предал смысл. Если дело в памяти, то мы можем наделить ею другой металл: кулон, брошь или серьгу. Не такая уж и большая потеря.