Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Быкаў Васіль

— Это у начальника штаба, — сухо сказал комбат.

— А где начштаба?

— Сейчас должен быть.

— Хорошо, я подожду.

— Да, вы подождите, — увидев, что и третий намерен предъявить свои права, Волошин заторопился: — Чернорученко!

— Я! — поднял голову телефонист.

— Берите катушку, аппарат и за мной шагом марш.

Чернорученко и Прыгунов еле поспевали вслед за своим комбатом.

Лейтенант Самохин встретил комбата в траншейке возле своего блиндажа. Следом за комбатом прыгнули в траншею

Чернорученко с Прыгуновым.

— Слушайте, Самохин. Есть одно предложение. Давай сюда Нагорного, — сказал торопливо комбат, посмотрев на часы. — Чернорученко! Ставьте связь здесь.

— Есть! — ответил связист и вместе с Прыгуновым саперной лопаткой стал отрывать ячейку.

— Товарищ комбат, — появившись на бруствере, весело доложил Гутман, напоминая в эту минуту небезызвестного солдата Швейка. — Вот представителя дивизии привел.

Комбат в душе чертыхнулся, глядя, как настырный майор, пыхтя и отдуваясь, лезет в узкую для него траншейку.

— Быстро, однако, вы ходите, комбат, — сказал он. — Хорошо, что ваш ординарец попался.

В это же время подошел вызванный Самохиным старшина Нагорный.

Волошин, Самойлову с Нагорным тихо:

— …и ваш взвод, Нагорный, должен до атаки выдвинуться за болото… Быстро! Сейчас!

Майор плохо слышал слова комбата и поэтому подвинулся ближе. Но разобрал он только короткое слово Нагорного: «Есть»! Когда Нагорный бегом спустился к ячейкам своего взвода, майор спросил комбата:

— Разве вы уже отдавали приказ?

— Это уточнение исходных позиций, — сказал он, не краснея.

— Разве батальон еще не на исходных позициях?

С этой минуты комбат только и думая про взвод Нагорного, напрягая слух и до боли всматриваясь в ложбинку болота, чутьчуть серевшую пятнами грязного льда. Часы он как вынул из кармана, так и не выпускал из рук, то и дело посматривая на светящийся циферблат.

Подошел Самохин и тоже стал через бруствер, рядом с комбатом смотреть в сторону болота.

— Как ты думаешь, Самохин, — тихо чтобы не услышал дотошный до всего ветврач, спрашивал Волошин, — прошли они болото?

— Тихо, — отвечал Самохин, — вроде прошли…

Подошли командиры подразделений и молча встали рядом.

— Товарищ капитан, — осторожно, хрипловатым с одышкой шепотом спросил, притиснувшись к Волошину, майорветврач. — Я вижу, что вы чем-то обеспокоены?

— Не вернулись еще разведчики, посланные на высоту «Малая», — ответил Волошин. — Эта высотка на фланге девятой роты, а я не знаю точно, есть там немцы или нет.

— А почему вы так поздно ведете разведку?

— Не поздно, а вторично, — отвечал как можно без раздражения Волошин. — Первые сказали, что там слышали якобы голоса наших, но они к самой высотке не дошли — болото… А комполка сказал, что там вообще никого нет… Вот я и сдублировал проверку.

Волошин снова посмотрел на часы. Стрелки встали в одну

линию — шесть часов.

— Кизевич еще не пришел? — спросил он просто так, для того чтобы хоть что-то сказать собравшимся командирам, хотя сам видел, что Кизевича нет, и посмотрел на ординарца, который с ракетницей наготове лежал на тыльном бруствере.

Комсорг Круглов, стоявший позади комбата, сказал вполголоса:

— Да, влопались, наверно, ваши разведчики.

Волошин, еще раз посмотрев на часы, на небо, начинающее светлеть, приказал ординарцу:

— Гутман, бегите за командиром девятой.

Ординарец, сорвавшись с бруствера, проворно побежал краем болотца.

В траншее примолкли все. Комбат обвел взглядом присутствующих и, не увидев командира батареи, спросил:

— А где капитан Иванов?

— А вон бежит, кажется, — сказал, оглянувшись, Круглов. Действительно, с пригорка, слегка пригибаясь, запоздало сбежал командир батареи и, шурша палаткой, упал боком на бруствер. Два телефониста с тяжелой катушкой тянули за ним телефонную связь.

— Сюда, сюда давайте! — негромко крикнул им капитан и виновато сказал собравшимся: — Задержался, прошу прощения. С боеприпасами морока. Только что привезли.

Стоя вполоборота, Волошин сдержанно кивнул головой. Взгляд комбата скользнул по молчаливой фигуре лейтенанта Муратова и остановился на стоящем поодаль Самохине, который, обжигая пальцы, сосредоточенно докуривал «бычка». Он хотел что-то спросить лейтенанта, но по другую сторону траншейки завозился со своим измятым блокнотом ветврач.

— Товарищ командир батальона, прошу ответить еще на один вопрос. Как обеспечивается подвоз боеприпасов?

— Все, что дали, уже подвезли, — сказал Волошин. — Больше не предвидится.

— Как то есть?

— Просто. Больше сегодня не дадут. Выдали все, что было.

— Ах, что было, — понял врач.

— Товарищ майор, — сказал комбат. — Я бы посоветовал вам, пока не рассвело, отправиться на мой КП. А то как начнется, отсюда не выберетесь.

— А я не намерен выбираться, товарищ комбат, — майор обиженно вскинул тронутое щетиной, слегка оплывшее за ночь немолодое лицо, — я прислан командиром дивизии до момента взятия высоты. Я обязан присутствовать в батальоне и осуществлять контроль за выполнением его приказа.

— Ну, как хотите, — спокойно сказал комбат, сразу потеряв интерес к майору; у него было пропасть дел поважнее.

Прибежал Гутман, на ходу бросивший комбату: «Нет разведчиков», потом из сумерек показался командир девятой. Его мрачный вид красноречиво подтверждал невеселое сообщение ординарца, и командир батальона разочарованно отвернулся.

— Товарищи командиры!..

В траншейке и на бруствере все разом притихли, прекратился шорох палаток о землю, наступала важная минута, требовавшая сосредоточенного внимания всех.