Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9
Шрифт:
— Передайте по цепи: сержанта Ершова — ко мне!
Гутман прокричал громче, и, кажется, его команду передали.
— Связной девятой!
— Я! — приподнялся на траве белобрысый боец.
— Бегом за командиром роты.
Боец отбежал полсотни шагов, как опять грохнуло над самой цепью восьмой и в воздухе зачернели четыре кляксы.
И сразу кто-то закричал леденящим душу криком.
Один боец неподалеку, бросив в цепи винтовку, неуклюже пополз в кустарник, волоча раненую
— Перебьет так всех, — прокричал кто-то. — Чего лежать?
— Да. Дает, сволочь, чих-пых, — сказал Гутман. Чернорученко все возился со связью, продувая трубку, и Волошин вскипел:
— Ну, ты долго там?!
Связист, однако, поднял к комбату бледное лицо, растерянно заморгав добрыми глазами.
— Нет связи. Перебило, наверно…
— На линию марш! Быстро!
Чернорученко что-то умоляюще бросил Гутману и, закинув за спину карабин, подхватив в руки провод, побежал в болото.
Немец между тем не жалел ни снарядов, ни патронов. Наши молчали.
Наконец со стороны девятой роты, куда к этому времени перенес противник обстрел бризантными снарядами, прибежал не комроты, а связной. Кашляя от удушливой, оседавшей в болоте тротиловой вони, боец упал возле Волошина.
— Записка от комроты.
Вот что было набросано рукой Кизевича:
«Наступать не могу, залег в болоте. Выбивают бризантные. Фланкирующие пулеметы с той высоты не дают продвигаться. Прошу разрешения отойти».
Не оборачиваясь, комбат прокричал бойцу:
— Потери большие?
— А?
— Потери, говорю, большие?
— Наверно, человек двадцать. Вон он как лупит с воздуха. А с фланга пулеметы. Старший лейтенант там ругаются… за «Малую»…
Прибежал вызванный с фланга восьмой командир взвода Ершов.
— Сержант Ершов по вашему при…
— Какие потери в восьмой? — не дал ему договорить комбат.
— В роте не подсчитывал, — утирая потное лицо, сказал Ершов. — Наверное, человек восемь. Пригорочек спасает.
— Да-а, а вот у девятой пригорочка не оказалось…
Сзади, неуклюже двигая задом, к комбату подполз ветврач и просипел сдавленным голосом:
— Что случилось, комбат? Почему не поднимаются в атаку?
Комбат посмотрел на него отсутствующим взглядом и не ответил.
— Почему не поднимаете роты в атаку? — настойчиво сипел в ухо ветврач. Лежа рядом, он тяжело дышал, все не выпуская из рук неизвестно для какой надобности вынутый из кобуры наган, ствол которого был плотно забит землей.
— Прочистите оружие, — холодно сказал Волошин. — Разорвет ствол.
Ветврач, спохватясь, начал выколачивать из канала ствола землю.
Когда из кустарника сзади появился лейтенант Круглов со сбившейся набок пряжкой ремня и без
— Комбат, спасайте девятую! Через полчаса всю выбьет.
— Кизевич жив?
— Жив пока. Но потери большие. Главное — это шрапнель. Да и пулеметы справа. Вы правильно опасались: на «Малой» — немцы. Сперва надо брать эту высоту за болотом. Иначе дрянь дело. Без толку людей положите.
Комбат, подумав, оглянулся на Гутмана.
— Как связь?
Гутман вместо ответа развел руками.
— Ракетницу! — потребовал комбат.
Он выхватил из рук ординарца ракетницу, лежа, пошарив в кармане, вынул белый с красной головкой патрон.
— Что ж… Будем считать, фокус не удался. Фокуснички!
И, вскинув руку, дослал в дымное от разрывов небо недолго погоревший там красный огонек ракеты.
Роты по-пластунски и перебежками начали отход за болото…
Комбат не спеша, усталым шагом направился по открытому пространству к траншейке своего НП, откуда и начинал эту неудачную атаку. Его теперь запросто могли срезать пулеметной очередью сзади, могли накрыть разрывом бризантного, но он уже не слишком опасался за собственную жизнь после того, как столько человеческих жизней осталось на той стороне болота.
Не взглянув на виновато поникшего за бруствером Иванова, он спрыгнул в траншею, очутившись рядом с несколько раньше добежавшим туда ветврачом.
Командиры встретили его молча, и он молчал, глядя, как из кустарника, выпутывая провод, торопливо выбирался Чернорученко.
— Да-а, ерунда какая-то получается, — чувствуя настроение Волошина, сказал наконец Иванов.
— Почему так плохо работала артиллерия? — привстав в траншее, горячечно заговорил ветврач. — Почему вдруг замолчали орудия?
— Чтобы артиллерия работала хорошо, нужны боеприпасы, — сказал Иванов. — А боеприпасов-то кот наплакал.
— Это почему? Кто виноват?
— А это вы в штабе дивизии справьтесь, кто виноват, — стоя боком к майору, сказал комбат. — Подвоз и снабжение в армии осуществляется сверху вниз.
Майор горестно и звучно вздохнул, и Иванов сказал:
— Восемь снарядов осталось. Как было последние выпустить?
Иванов вроде оправдывался перед ветврачом и комбатом… В подавленном состоянии Волошин стоял, прислонившись к тыльной стенке траншеи. Тем временем из кустарника Гутман с двумя бойцами вынесли на палатке тело Муратова. Тяжело взобравшись на обмежек, они положили убитого возле входа в траншейку, и у комбата на секунду перехватило в горле.