По Острию Бритвы

Хейс Роберт

Я отвернулась от битвы на вершине башни, полагаясь на то, что Джозеф защитит меня, будет моим щитом, пока я буду делать то, что у меня получалось лучше всего — атаковать. Потянувшись в Другой Мир, я привела с собой геллионов. Пять крылатых монстров прошли сквозь меня и вырвались из моей груди. Как только они оказались снаружи, я схватилась за тунику и задохнулась, превозмогая боль. Но это была всего лишь боль. Мне показалось, что они прорвались сквозь мою грудную клетку, но это была иллюзия. Ни одно магическое действие не обходится без цены, а цена за демономантию — боль.

Я указала своим геллионам цель и приказала атаковать. Обладая когтями, способными разрезать броню, и слюной, которая твердеет, как скала, геллионы отлично подходят для войны.

Когда я снова поглядела на вершину башни, то увидела, что двое из нашей охраны уже пали. Им было трудно справляться с порталами, которые постоянно открывались, а Джозеф больше подходил для настоящей битвы, чем для такого рода сражений.

В то время мы этого не знали, но на самом деле все это было отвлекающим маневром. Терреланские войска уже были внутри Форта и направлялись к командному пункту, чтобы убить императора.

Я помню, как над нами открылся портал, и сквозь него полетели стрелы. Джозеф, который всегда был быстрее меня, отмахнулся от них взмахом руки. Портал закрылся, а затем позади нас открылся другой. На этот раз я была готова. Я со щелчком открыла собственный портал и обрушила град стрел на головы врагов. Держу пари, они этого не ожидали.

Однако битва была проиграна с самого начала. Мы были двумя Хранителями Источников и горсткой солдат против целой армии, состоящей из Хранителей Источников и солдат. Мы с Джозефом были сильны, особенно когда сражались бок о бок, но нас было только двое, и, по правде говоря, мы все еще были детьми. Академия Оррана обучила нас всему, чему могла, но сами наставники мало что знали об Источниках и о том, как ими пользоваться. Терреланцы знали немногим больше, но им это и не требовалось, у них было достаточно людей.

Мы с Джозефом по очереди обрушивали разрушения на ряды противника, но больше времени уделяли собственной обороне. Вскоре наши гвардейцы оказались в меньшинстве и быстро пали. Во время сражения трудно уследить за временем, но мне показалось, что прошло совсем немного времени, прежде чем мы с Джозефом оказались в окружении терреланцев. Это были как Хранители Источников, так и специально обученные солдаты.

Я бы сразилась с ними насмерть, если бы не Джозеф. Он спас мне жизнь, предав меня. И я возненавидела его за это. Сейчас я оглядываюсь назад и люблю его за то же самое предательство.

Мы с трудом поднялись по неразрушенной лестнице большого зала, двигаясь так быстро, как только Хардт мог тащить Изена. Нога младшего брата болела слишком сильно, чтобы он мог ступать на нее, а ступеньки были едва ли достаточно широки, чтобы по ним могли идти в ряд двое, особенно если учесть, что один из них был такой широкий, как Хардт. Я и раньше видела, как этот человек пытается протиснуться в дверные проемы, и также видела шрамы у него на макушке. Этот человек сражался с армиями, вооруженный одними кулаками, но низкие потолки постоянно его побеждали.

Пройдя по лестнице до конца, мы нырнули в еще один

коридор. Там ветер был слабее, и я спросила Тамуру, не стоит ли нам поискать другой путь. Он рассмеялся и покачал головой.

— Многие ручьи образуют реку, — сказал сумасшедший старый терреланец. — Все ведут обратно в горы. — Это был примерно тот ответ, которого я ожидала, и даже лучше, поскольку я его поняла.

Послушав, как Изен кряхтит при каждом шаге, я приказала остановиться. Мы нырнули в одну из ближайших комнат и забились в угол. Йорин и Тамура наблюдали за коридором, пока Хардт еще раз осматривал ногу своего брата.

— Нам нужно зашить рану и наложить шину, — сказал Хардт. Я была хорошо знакома с его иглами и теперь знаю, насколько он искусен. Однако это не мешает операции проходить очень болезненно.

— Я не вижу поблизости никаких подходящих палок, — проворчал Изен, превозмогая очевидную боль.

— Тогда мы воспользуемся твоим мечом. — Хардт уже расстегивал пояс брата, чтобы забрать оружие. Рукоятка была обшита мягкой кожей и вполне подходила для такой работы.

— Мне он понадобится, если эти маленькие монстры вернутся. — Изен попытался спорить, но в его голосе, казалось, не было особой убежденности.

— Ты можешь воспользоваться моим. — Я вытащила свой короткий меч и положила его рядом с Изеном. Темная кровь Проклятого, которого я убила, все еще делала клинок скользким. — Мы оба знаем, что я пока не умею с ним обращаться. С ножом я справлюсь лучше. — Это было еще одно маленькое оружие, которое я взяла в арсенале, хотя, по правде говоря, им лучше резать яблоки, чем плоть. Этот нож до сих пор у меня. Один из моих немногих сувениров на память о том времени, которое я так часто пробовала забыть.

Хардт спустил штаны со своего брата, и Изен прикрылся руками. Кажется, я покраснела. Странно думать об этом сейчас, и не только потому, что в наши дни, чтобы мне покраснеть, требуется нечто большее, чем вид члена и яиц. Я увидела это мельком, впервые, если честно, и не могла отделаться от мысли, что не так давно это было во мне. Думаю, я хорошо это скрыла от них, но, честно говоря, меня до сих пор тошнит, когда я это представляю.

— Сюда, Эска, — сказал Хардт, начиная разматывать окровавленные бинты. — Мне нужно, чтобы ты придерживала рану, пока я буду зашивать. Будет скользко. — Он замолчал и посмотрел на брата. — И это будет больно.

Я встала на колени рядом с Хардтом и внимательно осмотрела рану. В академии я изучала анатомию и помню, что видела изображения мышц в книгах, но впервые увидела, как они выглядят в открытой ране. Я сглотнула желчь. Плоть была разорвана на мелкие кусочки, и окровавленные мышцы, казалось, пытались вырваться наружу. Это напомнило мне сосиску, с которой содрана кожура, а мясо внутри пытается вырваться наружу.

Изен взглянул на свою ногу:

— О, прыгающий козлосос.

— Могло быть и хуже, — проворчал Хардт. Интересно, чувствовал ли он себя так же уверенно, как произносил эти слова. С тех пор я видела, как он лечил раны и похуже, но, полагаю, все по-другому, когда пытаешься спасти своего брата.