По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Он хмыкает, продолжая осматривать окрестности.

— Было время, когда в этих краях было неспокойно. Крупные корпорации желали выкупить мелкие предприятия, которые строились с нуля. — Его выражение лица омрачается, и он сердито поджимает губы. — Было нелегко. Несколько богатых прохиндеев стремились ступить на территорию и отнять то, что хорошие люди строили годами тяжелой работы. Семейные предприятия. Те, которые укоренились в этом сообществе. Им было насрать на этих работяг.

Его глаза прищуриваются от раздражения.

—

Они закладывали в головы этих людей всевозможные сомнения и мысли о том, что этих денег будет достаточно, чтобы помочь им зажить получше; более того, это поможет обеспечить их семьям хорошую жизнь. И тут появился юноша, который никогда не оканчивал колледж и у кого не было ни одного новомодного диплома. Он видел, что происходит. Он знал, что эти богатые выродки лгут сквозь зубы, и что все закончится не радужно. Поэтому он вмешался и предложил работягам сопротивляться — не физически, а волью. Духом.

Он пригвождает меня к месту своим жестким, пронизывающим взглядом.

— Он верил в них — в это место — больше, чем во что бы то ни было. Он сплотил их, и каким-то образом, — он окидывает взглядом окружающих, края его губ слегка подрагивают, — они начали верить в него и в самих себя. В то, каким это сообщество может быть. И вместе они разработали план. План не был стандартным, но он хотя бы был. И он мог спасти предприятия и средства к существованию. — Он задумчиво замолкает. — Они доверились этому парню и бизнесу, что принесло свои плоды.

Я медлю, прежде чем перейти к своему вопросу, не зная, расскажет ли он что-то большее.

— Как им это удалось сделать, не продавшись крупным корпорациям?

Когда его взгляд останавливается на мне, в глубине его глаз проглядывает гордость.

— Они объединились, как всегда должны поступать семьи. Они составили список своих умений и решили акцентировать на них внимание, поддерживая лишь местные предприятия.

Он имеет в виду торговлю наркотиками, оружием и, кто знает, чем еще, вероятно.

Его глаза угрожающе сверкают.

— Ты считаешь, что во всем разобралась. — На мужских чертах лица отпечаталась мрачная беспринципность, голос становится резче и каждое слово пронзает меня своей яростью. — Ты думаешь, что все это банальщина, потому что ты привыкла, что мир устроен именно так. — Его брови опускаются, от него исходит злорадство. — Но я хочу вот, что сказать тебе — это не так, рыжая. Славные, трудолюбивые люди помнят свои корни, то, ради чего они годами жертвовали. Они помнили о своей ценности и отказались назначать цену за все это.

Он сверлит меня своим взглядом. Его разочарование и отвращение ни с чем не спутать.

— Ты судишь обо всем. Но ты ни хрена не знаешь об этом месте и об этих людях. Да, мы выращиваем траву — самую лучшую, которую только можно найти, — и продаем оружие, но это ничем не отличается от любого другого бизнеса. Мы не продаем их преступникам или серийным убийцам. — В его глазах вспыхивает

нечто непознаваемое. — У нас имеются люди, которые борются с раком, и эта травка — единственное, что помогло им снова нормально функционировать. — Гордость сквозит в его чертах лица и в тоне, когда он добавляет: — А наш самогон — лучший в округе.

Он на мгновение удерживает мой взгляд, а затем отводит свои глаза.

— Так что не надо судить о том, чего не знаешь. Здесь все друг друга поддерживают. Мы не просто сообщество — мы семья. Если кто-то испытывает трудности, то люди делают все возможное, чтобы помочь.

Его категоричный тон и переживания пронзают мое сердце. Мне становится интересно, как все могло бы сложиться, если бы я тогда являлась частью чего-то подобного. Мы сидим в тишине, после чего он вновь говорит:

— Это была одна из идей, которая возникла: место, где можно собрать всех и выставить все, что они могут предложить, в одной точке. — Уголок его рта приподнимается. — Некоторые люди не верили в эту идею, но они попробовали. После того первого субботнего рынка, когда сотни людей пришли поддержать их, все было решено. С тех пор рынок был здесь каждую субботу.

Я размышляю над его рассказом.

— Тот парень, — который все организовал, который заставил их отказаться от продажи корпорациям, — он еще здесь?

Он снова хмыкает.

— Ага. Он еще здесь.

— История действительно впечатляющая. — Я отпиваю кофе и осматриваю проходящую мимо толпу. — Ты упомянул, что у него нет никаких дипломов и он не окончил колледж?

Он бросает на меня взгляд, словно ему интересно, к чему ведет мой расспрос. Я поднимаю ладонь в защиту.

— Я не осуждаю. Мне просто любопытно.

— Нет. Никакого высшего образования. — Он продолжает изучать людей, как пижонский робот в старых фильмах «Терминатор», который анализировал все. — Парень читал все, что попадалось под руку. — После небольшой паузы он тихо добавляет: — Иногда нужен отверженец, чтобы объединить людей.

Я смотрю на него со смесью любопытства и неверия.

— Парень, который все это провернул, был изгоем? — этого я не ожидала.

Он опускает подбородок в отрывистом кивке.

— Ага. Он всегда противостоял. В раннем возрасте он всех вокруг распалял.

— Ну, независимо от его «распаления», мужчина, который делает все это, чтобы помочь другим, — отличный парень, на мой взгляд.

И я действительно так считаю. Невероятно, чтобы кто-то проявил инициативу и помог своему окружению до такого уровня.

Я потягиваю кофе. Воцаряется удивительно комфортная тишина. Я думаю о мужчине, ответственном за обеспечение процветания заработка этих людей.

— Знаешь… я обязан спросить. — При звуке хрипотцы в его голосе, я поворачиваюсь в его сторону, и его глаза тут же встречаются с моими. — Почему ты не боишься меня?